У меня в эти дни много разнообразного чтения (напишу потом традиционный отчёт), и среди прочего — специальный выпуск журнала Spiegel, самого авторитетного немецкого общественно-политического журнала — посвященный Владимиру Путину.

Этот номер — по сути просто сборник из более чем 30 статей, посвященных Путину, выходивших на страницах Der Spiegel с 1999 по 2017 год, плюс некоторые современные комментарии и многочисленные фотографии.

Владимир Путин и руководитель его предвыборного штаба Дмитрий Медведев.

Так вот, я залип на статье «Der Zar, der die Deutschen liebt» («Царь, который любит немцев»), из номера 19 за 2000 год, это весна, сразу после первой победы Путина на президентских выборах. В фокусе внимания (после обязательного рассказа о том, что новый президент в России служил в ГДР и свободно говорит по-немецки) — экономическая политика Путина. Её— объясняют журналисты — определяет Герман Греф («когда он хочет при всех переговорить с Путиным так, чтобы никто не понял, они говорят по-немецки»), 35-летний руководитель Центра Стратегических Разработок.

Вот все пункты этой программы, как их со слов Грефа пересказывает Spiegel (в моём обратном переводе с немецкого):

— государство должно резко снизить своё присутствие в экономике
— государство не должно вмешиваться в экономику, но только быть гарантом соблюдения правовых норм
— резко должны быть снижены государственные субвенции в экономику, но и количество и объём собираемых налогов (особенно налогов с оборота и зарплаты) следует снизить
— поддержка малого и среднего бизнеса
— передача земли и недр в частную собственность
— резкое сокращение чиновничьего аппарата
— резкое повышение пенсий
— существенное повышение зарплат сотрудников полиции и налоговых органов при снижении их численности для повышения эффективности их работы и борьбы с коррупцией
— возвращение убежавших из-за рубежа капиталов
— свобода прессы
— резкое урезание полномочий спецслужб, общественный контроль над их работой
— резкое ограничение возможностей олигархов, исключение монополизации олигархами тех или иных отраслей экономики
— привлечение иностранных инвесторов, государственная защита этих инвестиций

Этот перечень программных пунктов заканчивается забавным абзацем: мол, нет сомнений, что именно программа Грефа станет базисом экономической повестки Путина, но вряд ли сам Греф будет назначен премьер-министром — куда вероятнее, что правительство возглавит «куда менее ориентированный на проведение реформ» Михаил Касьянов.

По-моему, всё это довольно забавно и поучительно почитать в 2017 году.

Пара риторических вопросов, конечно напрашивается:

• Можно ли голосовать за политика, который за 18 лет не сделал ничего из того, что обещал (но по очень многим пунктам сделал в точности противоположное)?

• Что сейчас обо всём этом думает Герман Греф?

• Как экономист Мовчан, Морчан и Овчана оценили бы приведённую выше программу?

....ну и так далее. Хотя, конечно, вопросы это чисто риторические, что уж там.

Явка, явка, явка, явка — стратегия Кремля на январь-март 2018 года, кажется, вполне определилась. На высокой явке, добытой всеми правдами и неправдами, Кремль планирует базировать легитимность новой путинской шестилетки. На региональный и муниципальный уровень опущены подробнейшие методички о том, каким образом явку надлежит обеспечивать.

Кремль готовится к очередным фальсификациям

Придворные социологи из ВЦИОМа и ФОМа радостно обещают, что желаемые 70% достижимы, основывая своё мнение на опросах, в которых 55-60% респондентов обещают "точно пойти" на выборы, а ещё 20-25% отмечают, что "скорее пойдут". Вроде как арифметика убедительно сходится, если даже от тех, кто "скорее пойдёт" явится половина — как раз 70% и выйдет. Чтобы подкрепить свои доводы, "социологи" ссылаются на выборы прошлых лет — на Госдуму-2016, на президентские-2012. Мол, вот мы там проводили аналогичные опросы, прогнозировали явку 65% (на президентских) — и она была 65%.

И вот в этом месте становится очень стыдно и неловко. Не за ВЦИОМ и ФОМ, разумеется, а за газеты, которые так и пишут — «явка на выборах 2012 составила 65%» — или даже рисуют графики, на которых показаны «прогнозы социологов» и «реальная явка» на выборах прошлых лет. Именно так: «реальная явка»!

Постыдность в том, что явка (тем более — реальная явка!) — это отношение числа избирателей, пришедших на участки к числу всех зарегистрированных избирателей. А показатель, которым оперируют ВЦИОМ и ФОМ (а за ними, вслед, увы, "Коммерсант" и "Ведомости") — это «явка по данным ЦИК РФ», весьма условный показатель, который в знаменателе тоже имеет число всех избирателей, а в числителе — сумму числа реально явившихся избирателей и числа вброшенных или просто вписанных в протокол бюллетеней.

В многочисленных научных работах на богатом материале российских выборов 2011-2012 годов было показано, что реальная явка от «явки по данным ЦИК» отличается примерно на 15 процентных пунктов, что соответствует примерно 16-18 миллионам бюллетеней, которые появились в протоколах выборов путём технических приписок в регионах Северного Кавказа, в Кемеровской области, Мордовии, Татарстане, Башкортостане и многих других регионах. Факт наличия этих приписок многократно подтверждался натурными экспериментами независимых наблюдателей и журналистов.

Если в 2011 наблюдателей просто удаляли с участков, или они видели расхождения в своей копии протокола и в системе ГАС "Выборы", то в последующие годы организация «труда» фальсификаторов стала более тонкой. Это приводило к последствиям, которые в чём-то можно назвать юмористическими — когда на двух участках в Буйнакске (Дагестан), оборудованных КОИБами явка составила 7%, а по всему городу — больше 90% , когда на УИКе во Владикавказе журналисты по видеокамерам насчитали за день 200 с чем-то избирателей, а в протоколе их оказалось 1560; когда корреспондент Reuters провёл весь день на участке в Башкирии, и никаких нарушений не увидел, зато создал на своём УИКе аномалию явки — на всех соседних участках явка по данным ЦИК оказалась вчетверо выше.

Последний — и весьма масштабный —полевой эксперимент такого рода штаб Навального совместно с "Голосом" совсем недавно поставил на местных референдумах в Татарстане, и доказал в который раз, что Элла Памфилова ничем не отличается от Владимира Чурова — мы зафиксировали и доказали (по памяти пишу) около 20 процентных пунктов чистейшей приписки явки.

Итак, наблюдатели и журналисты доказали существование приписок, а математики оценили их масштаб. А что же тогда измерили «социологи»?

Как так вышло, что в 2012 на президентских выборах ВЦИОМ прогнозировал 65%, и ЦИК насчитал 65%, в то время как реальная явка составила около 50-52%? Дело в одинаковой систематической ошибке, или в уникальной способности социологическими методами оценить приписки? Или всё же всё куда проще, и дело в том, что ЦИК и ВЦИОМ — два подразделения администрации президента, получающие целеуказания в одной рассылке и зарплату в одном окошке?

***

Но как же быть с тем что 70-75% избирателей собираются «пойти» или «скорее пойти» не только в опросах ФОМа и ВЦИОМа, но и у Левада-Центра, да и в опросах нашей социологической службы мы фиксируем подобные цифры?

А вот тут-то на сцену и должны выйти настоящие социологи, без кавычек, и объяснить: есть такой хорошо изученный эффект, который, честно говоря, заключается в том, что люди врут, а научным языком выражаясь — в том, что респонденты склонны давать «социально одобряемые ответы». Это не значит, конечно, что нет смысла спрашивать в телефоном опросе «всегда ли вы уступаете в транспорте место пожилым людям?» , «пьёте ли вы алкоголь по утрам?» или «всегда ли вы ходите на выборы?» — спрашивать-то можно всё, что угодно! — но значит, что интерпретировать результаты таких опросов надо с большой осторожностью, в рамках математических моделей, позволяющих дать поправку на «социальную одобряемость» одной из альтернатив.

Другими словами, если 70% респондентов обещают прийти на выборы, то это означает, что реальная явка окажется точно существенно ниже 70% . Но насколько именно, как это посчитать? Рискну дать некоторые прикидки.

Осенью 2016, после выборов в Госдуму, мы делали и публиковали важный опрос — звонили избирателям Кемеровской и Новосибирской областей, чтобы узнать, как они проголосовали и "проверить" Памфилову.

год назад мы уже ловили Памфилову за рисованием явки

Та проверка показала очевидное: в Новосибирке считали правильно, а в Кемерово выборы полностью нарисовали (и там и там в телефонном опросе около 40% респондентов сказали, что голосовали за ЕР — в Новосибирской области ЦИК и намерял 40%, а вот в Кемеровской —что-то около 80%). С явкой тоже «не срослось» — судя по телефонному опросу, в Кемеровской области она была ниже (!), чем в Новосибирской, а по «официальным данным» — 90%.

На одном только Кузбассе ЕдРу просто нарисовали миллион голосов (Элла Александровна, конечно, ничего не заметила, святая женщина).

Но вот примечательно: в ответ на прямой вопрос ( «Ходили ли вы на выборы в Госдуму?») положительный ответ дали почти 65% новосибирских избирателей! А явка (по данным ЦИК) была 40%...

Опрос проводился спустя месяц после выборов. Так что списать на плохую память вряд ли получится. Это 25% разницы — это, похоже, как раз и есть поправка на «социальную одобряемость» ответа. Тогда 70% собирающихся пойти в телефоном опросе можно интерпретировать как 45% прогноза реальной явки.

Можно оценить и другим методом. Реальная (очищенная от приписок и прочей чуровщины) явка на президентских выборах 2012 года составила около 50%. Реальная (очищенная от приписок и прочей памфиловщины) явка на думских выборах 2016 года составила около 35%. (Я сейчас не могу дать правильно оформленные ссылки на соответсвующие математические работы, где это доказано, но погуглите статьи Сергея Шпилькина, и найдёте).

По горизонтали — процент явки на избирательных участках, по вертикали — количество голосов, поданных на этих участках. Аномально большое количество голосов только за «Единую Россию» на участках с высокой явкой — явный признак фальсификаций. Один из известнейших графиков Шпилькина.

Полагаю, что это и есть верхняя и нижняя граница для реальной явки на президентских выборах, если он пройдут по консервативному сценарию, т.е. без интриги, без конкуренции, без допуска Навального. С одной стороны, на президентские традиционно ходит всё же побольше, чем на думские. C другой стороны, никакой интриги нет, есть общий тренд на снижение явки в последние годы на выборах всех уровней, а ещё позади шесть лет естественной убыли самых дисциплинированно голосующих избирателей избирателей-2012 и замещение их самыми неголосующими молодыми избирателями. (Пенсионный фонд России в своих расчётах исходит, если мне не изменяет память, из срока дожития в 19 лет (после выхода на пенсию) — это означает, что трети пенсионеров, голосовавших в 2012 году, увы, уже нет в живых).

Результат, в итоге, тот же самый: объективный и добросовестный прогноз явки при консервативном (безальтернативном) сценарии выборов марта 2018 года — 40-45%.

Жулики из ВЦИОМа и ЦИКа говорят о 70%, потому что такую задачу перед ними ставит АП — и потому что, конечно, явка в районе 40-45% будет для них политической катастрофой. Какое уж там единение вокруг нацлидера, энергетического императора и великого возвращателя Крыма, если на участки больше половины избирателей не пришло! Какой уж там «президент всех россиян».

Отсюда паника, истерика и «явка, явка, явка, явка». Будут изо всех сил тянуть — всеми проверенными методами: в каких-то регионах подкупом, в каких-то — угрозами и административным давлением, в каких-то — по-старинке тупо приписками. А много где, уверен, творческой комбинацией упомянутых трёх методов.

Раз для них явка так критически важна — значит для нас критически важно бороться с фальсификацией явки (которой они уже начали заниматься: те же «прогнозы ВЦИОМа» — важная часть этой кампании).

Поэтому наша формула действия в случае недопуска нашего кандидата предельно ясна — «Бойкотировать и наблюдать». Вести активную кампанию, разъясняющую избирателям, что их опять обманули и никаких выборов нет — и идти на избирательные участки, чтобы зафиксировать результат этой кампании: выявить реальную явку, не дать вбросить, фальсифицировать, нарисовать невероятные 70%.

Это может не выглядеть каким-то суперпривлекательным планом — но если нет выборов, то и привлекательному плану неоткуда взяться —зато это есть последовательная и честная стратегия, направленная на максимизацию политического ущерба для Кремля. И штаб —в случае незаконного недопуска Алексея Навального к выборам — приложит все свои усилия к её успешной реализации.

Впрочем, качественное и мощное наблюдение пригодится нам при любом сценарии — и в случае допуска, и в случае недопуска. Каждый наш региональный штаб ведёт постоянный набор и обучение наблюдателей, присоединяйтесь!

P.S. Перед президентскими выборами 2012 года, когда была внедрена система видеонаблюдения на УИКах, мы с покойным Ильей Сегаловичем много обсуждали возможность создания системы автоматического подсчёта явки по стримам с камер; тогда, однако, на это технологий не хватало, и времени на создание системы катастрофически не было.

Как вы знаете даже из эфиров "Облака", за последние годы технологии компьютерного зрения и распознавания шагнули очень сильно вперёд, и мне эта задача не кажется неразрешимой. Берём стрим, распознаём стационарные урны на картинке, регистрируем все факты, когда человек подходит к урне — получаем грубую оценку сверху для реальной явки на участке. Если даже этот показатель оказывается сильно ниже, чем официальная явка на участке по данным ЦИК — смотрим уже волонтерскими глазами, проверяем и пересчитываем вручную.

Если вам, как и мне, такая минимальная постановка задачи кажется посильной и у вас есть команда, время и желание её порешать — пожалуйста, напишите об этом Николаю Левшицу ([email protected] с пометкой "наблюдение"), он у нас в штабе занимается организацией наблюдения —обсудим.

Ситуационный центр нашего штаба собрал по моей просьбе очень подробную статистику по итогам «осеннего турне» — серии встреч Алексея Навального с избирателями по всей России в сентябре-декабре 2017 года.

Спешу с вами поделиться этими цифрами и некоторыми размышлениями по поводу.

1. География.

Встречи прошли в 27 городах. Самый северный —Мурманск. Самый западный — Калининград. Самый восточный и южный без карты сложнее назвать: на самый восточный претендуют Хабаровск и Владивосток, и если я правильно помню, Хабаровск восточнее. На самый южный претендуют Владивосток и Астрахань, и, по-моему, южнее именно Владивосток (у кого есть карта — проверьте меня!).

Навальный и команда провели огромное количество часов в дороге

Алексей Навальный пролетел и проехал 74980 километров.

Самая «жаркая» встреча была во Владивостоке (+25 градусов) — всё же Владивосток самый южный, я ж говорю! — а самая холодная — в Челябинске (-17).

2. Численность.

С первых же встреч турне (Мурманск, Екатеринбург) стало ясно, что пропаганда, за неимением других аргументов (их кандидат по регионам не ездит, на вопросы не отвечает, а людей к нему сгоняют проверенных), решила сделать полем боя численность. Фото с дрона задолго до начала встречи и комментарий в духе «опять никто не пришёл» — так можно было безошибочно выявить блогеров на подсосе и региональные СМИ, не гнушающиеся мелких подачек из администрации.

Не имея ни возможности, ни желания вести бесконечную полемику о численности (вместо существа поднимаемых вопросов), штаб принял принципиальное решение своих цифр не публиковать. Но это не значит, разумеется, что мы не вели подсчётов — на каждой встрече работали и счётчики на всех рамках, и волонтёры социологической службы, которые опрашивали пришедших о том, как они узнали о встрече (это помогало штабу налаживать инструменты оповещения).

Такой подход, я полагаю, вполне оправдался. Повестка в духе «опять никто не пришёл» очень быстро перестала вызывать что-либо кроме смеха (особенно после того как логика нарратива «граждане теряют интерес к кампании Навального» заставила нашистов-пропагандистов писать про «200-300 человек» в подписях к фотографиям с очевидно многотысячных встреч), при этом в каждом городе и местные жители и журналисты отмечали: не суть, какие именно цифры, но видно, что митинг-встреча Навального стал самым крупным политическим событием в новейшей политической истории соответствующего города.

Конечно, спорили о цифрах, всё равно — кто-то, допустим, писал и говорил о двух тысячах, а кто-то о трёх — но, при этом, и тот и другой отмечали, что самый большой митинг КПРФ в их городе собирал 200 человек, а самый большой митинг ЛДПР — 50. И где-то в этих рассуждениях местных журналистов или завсегдатаев главного городского форума обязательно звучала не вполне верная мысль: «Интересно, а сколько бы у нас собрала Единая Россия, если бы на её мероприятие не сгоняли бюджетников и студентов?»

"опять никто не пришёл" из уст пропагандистов звучало на протяжении всех 27 многотысячных встреч-митингов с Навальным

Не вполне верная, потому что корректное сравнение звучит так: «Сколько бы собрала Единая Россия, если бы бюджетникам за участие в митинге грозили бы увольнением, студентам — отчислением, если бы встреча проходила бы на глухой окраине, а городские власти, помимо массированного запугивания, занимались бы организацией десятков «отвлекающих» городских праздников?» Нисколько. И вы это знаете. И в Кремле это знают.

Поэтому, пока одной рукой Кремль рассказывал «опять никто не пришёл» сказку, другой там собирали реальные отчёты с мест о численности, анализировали, паниковали и с утра до ночи думали: что бы ещё такое соврать, чтобы к Навальному поменьше пришло.

Участникам встреч-митингов в 27 городах организаторы раздали:

— 86200 флажков
— 120600 шаров
— 124200 табличек

(Безусловно, давали по несколько штук «в одни руки». Но общее представление о численности эти цифры дают).

3. Противодействие.

Самая, конечно, яркая история — это полностью сломанная нами практика применения 54-ФЗ о массовых мероприятиях. Я уже несколько раз подробно писал об этом, так что не буду снова напоминать матчасть (в частности — что закон вообще не предусматривает отказа на поданное уведомление без предоставления альтернативной площадки), и просто подведу впечатляющие итоги:

— Подано 2060 уведомлений
— Получено согласований: 4 (ЧЕТЫРЕ!)
— Получено безальтернативных отказов: 1325

Всё, в целом здесь уже можно ставить точку, сюда тыкать лицом всех, кто употребляет применительно к России слова «правовое государство», или там «политическая конкуренция», что-то говорит про «несистемную оппозицию» (а не про несистемную власть!) и т.п.

Всё же для полноты картины отметим — ещё 265 ответов местных администраций содержали в себе не предусмотренные законом предложения переноса даты проведения встречи, в 244 случаях мы не получили ответа в установленный законом срок (по закону это равнозначно согласованию, а на практике...на практике было 7 октября в Питере; там даже суд признал позже законность наших действий, что, разумеется, не помешало в день встречи полиции никого не пустить на Марсово Поле), и наконец, в 222 случаях соблюдалась видимость законности — нам предлагали альтернативную площадку (хотя почти всегда без какой-либо мотивировки). Из этих 222 ответов 158 содержали предложение неприемлемой площадки и/или времени («заброшенный аэропорт в 20 км от центра в 8 утра»—далеко не самый экзотический из вариантов), а оставшиеся 64 ответа, по нашим очень гибким критериям проходившие как «приемлемые» — это и были те, из которых мы пытались как-то выкроить логистически реальный маршрут...

«Бумажное» противодействие путём незаконных отказов — это лишь часть системы противодействия, на разработку которой команда Сергея Кириенко потратила, надо думать, не один день.

О «беседах», угрозах, запугивании, отмене маршрутов общественного транспорта (!!!), о всевозможных контрмероприятиях —«городских праздниках», раздачах халявы, о принудительно назначенных на вечернее время обязательных дополнительных "парах" и прочем сказано уже немало.

Честно говоря, трудно сказать, были ли все эти ухищрения так уж эффективны: например, перед встречей в Мурманске таких мер почти не было (Мурманск был в самом начале турне, и, видимо, методички по борьбе с Навальным ещё не было разработано) — и на встречу пришло более 3000 человек, это 1% всего взрослого населения города. Но второй раз тот же показатель — 1% населения — был достигнут в Смоленске, в конце турне, когда вся машина запугивания, принуждения и контрпропаганды была уже запущена на полную мощность.

Что не подлежит сомнению — так это то, что действия всех чиновников, завучей, людей в погонах, которые были частью этой машины, в прекрасной России будущего получат должную оценку по ст.149 УК РФ, которая в точности за эти действия и предусматривает уголовную ответственность.

Что не подлежит сомнению — это то, что все эти действия повлекли за собой существенный рост узнаваемости Алексея Навального — уж безусловно более «прошаренные» студенты не преминули рассказать своим «аполитичным» однокашникам, в честь чего нынче внеплановые занятия, а бюджетники — коллегам, что это за внезапный фестиваль варенья такой.

Наконец, самая неприятная часть противодействия — обыкновенный силовой беспредел. Не считая сорванной встречи 7 октября в Питере и 29 сентября в Нижнем Новгороде (привет из Нижнего Новгорода!), которые были обе совершенно согласованными с точки зрения закона и всё равно повлекли за собой массовые задержания и аресты, ещё в 8 городах из 27 координаторы и сотрудники штабов столкнулись с репрессиями, несмотря на то, что сами встречи прошли успешно и без нарушений. Это в чистом виде месть — ну и тоже, конечно, элемент запугивания.

Особенную ярость вызвали наши встречи на частных площадках, не требующие согласования: во всех четырёх городах (Тамбов, Иркутск, Ижевск, Пермь), где такие встречи прошли, организаторы были подвергнуты политическим репрессиям.

4. Что вышло и что не вышло.

Конечно, в этих условиях можно сказать, что это чудо, что что-то вышло — но мы постараемся быть более объективными.

Частично вышло «сломать» бетонную стену отказов: из 27 встреч лишь 19 мы провели в рамках процедур согласования по неработающему 54-ФЗ, выбирая между плохими и очень плохими площадками, а в 8 городах мы смогли обойтись без этого: 4 частные площадки, 3 встречи в «гайд-парках» (Саратов, Кемерово, Барнаул) — там, где по местному закону такие встречи не требуют уведомлений и 1 особенно ценная встреча в Самаре — по решению суда. Тут ещё надо учесть, что 100% отказы пошли начиная с третьей волны уведомлений, после того, как мы очень успешно провели первые 6 встреч 15-17 и 22-24 сентября, то есть реальное соотношение нашей борьбы с беспределом — 8 встреч из 21, почти 40% , это важно.

в Ижевске власти боялись приезда Навального и по беспределу отказывали нам, но нашлись героические жильцы дома, которые предоставили нам свой двор.

Но хотелось большего. Из-за лютого давления властей и силовиков сорвались частные площадки в Красноярске и Калининграде, встречи в Саратове и Самаре прошли без оборудования (и укравшим его полицаям ничего за это не было). Не вышло найти частных площадок и провести встречи в городах-миллионниках, где мы их искали адресно — в Воронеже, Уфе, Казани, Ростове-на-Дону — и эти миллионники остались вообще без встреч; желающие арендодатели были, но страх оказывался сильнее.

Ну и Москва и Питер. В Питере было несколько вариантов по частным площадкам, которые срывались в последний момент. И в Питере был прекрасный, чудесный гражданский протест 7 октября, когда тысячи и тысячи горожан всё равно вышли на улицу, даже зная, что Навальный арестован по нелепому обвинению (а на самом деле — просто чтобы не портить дедуле Путину юбилей) и не приедет. Всё равно вышли — герои. Но очень жаль, что наших усилий не хватило, чтобы провести встречу в Санкт-Петербурге, и штаб не снимает с себя ответственности.

Москва же — совсем особая история. Все понимают — Москва ключевой город. Поэтому Путин и превращение всей России в мертвую зачищенную политическую Чечню начал с Москвы. Только в Москве ещё задолго до начала турне был введён полный запрет на использование закона 54-ФЗ, полный запрет на любые политические мероприятия.

Московскому штабу — кажется, вообще, единственному из всех 83! — местные власти не согласовали ни одного агитационного куба (несколько тысяч (!!!) отказов у нас на руках), в мае было сорвано открытие штаба (надавили на клуб Volta), в июне — митинг на проспекте Сахарова (путём давления на подрядчиков по оборудованию). Мэрия Москвы и Мосгорсуд со всеми своими районными ложноножками жёстко встали на страже беззакония и не оставили нам ни одного шанса на проведение обычной уличной встречи (а ведь летом 2013 мы провели их 90!).

Про частные площадки и говорить нечего: даже Штабикон в августе нам пришлось проводить в Калужской области.

Это грустно и больно, и так быть не должно. Нельзя отдавать им Москву — тем более, как показали муниципальные выборы в сентябре, это не их город, а наш. В этом смысле, 24 декабря — момент истины, и вы знаете, что делать.

Хотели проехать 40 городов — вышло 27. Виной тому октябрь за решёткой, тут вины штаба, пожалуй, нет. Если бы не подарок Путину на юбилей — были бы очень близки к 40 городам.

Отлично сработали все без исключения региональные штабы (об этом уже писал, очень хорошо получилось всё с системой оповещения: рассылки, обзвоны, афиши, соцсети, волонтёры, youtube-продвижение — все инструменты внесли свой вклад и показали, что мы умеем держать живой контакт с сотнями тысяч сторонников по стране, что они — живые люди, а не просто цифры на сайте).

все 27 встреч-митингов с Навальным были бы невозможны без помощи героических волонтеров

Результат известен: 27 митингов-встреч, каждый из которых в своем городе был крупнейшим политическим массовым мероприятием с 1991 года (а где-то, возможно, и с1905-ого).

Оценивать — вам.

Ну не совсем астрологи, а Совет Федерации. Но суть та же.

Сегодня официальное решение о проведении выборов опубликовано, и именно с этого момента начинают действовать все нормы и ограничения законодательства, касающиеся выборов — агитации, сбора подписей, сбора пожертвований.

Кандидатам предстоит уведомить ЦИК РФ о собраниях избирателей или партийных съездах, на которых они будут выдвинуты, сформировать и сдать в ЦИК весьма объёмные комплекты документов — и, начиная примерно со следующей недели, ЦИК начнёт регистрировать кандидатов, разрешая им открыть специальный избирательный счёт и приступить к сбору подписей в поддержку выдвижения.

Для настоящих кандидатов — тех, что берут деньги не из тумбочки, а могут объяснить происхождение каждого рубля средств на свою кампанию —это будет очень тяжёлый период времени. С того момента, как выдвижение состоялось — а это тот момент времени, как документы сданы в ЦИК — собирать пожертвования можно будет только на специальный избирательный счёт, открытый с разрешения ЦИК в Сбербанке.

Практика показывает, однако: на открытие счёта у Сбербанка уйдёт 2-3 дня (эджайл, ну вы понимаете), и столько же — прежде чем туда начнут поступать первые пожертвования (их оформление по всем правилам станет отдельной и огромной головной болью и для тех, кто переводит деньги, и для тех, кто получает). Или даже больше — ведь неслучайно все сроки кампании рассчитаны так, чтобы её начальный период приходился на праздники.

Так что, вполне возможно, настоящему кандидату (определение см.выше; я знаю одного такого, а вы?) придётся в течение недели-двух в концу декабря/начале января каким-то образом вести кампанию без денег. А как? Аренду всё равно надо платить, зарплаты тоже.

Выход один — в ближайшую неделю, пока все ограничения ещё не действуют и сбор средств можно вести любым способом, а не только на специальный избирательный счёт, надо бы создать запас, который позволит проскочить следующую пару недель.

Так что, действительно, в ближайшую неделю пожертвованиям хорошо бы удвоиться (ещё лучше — утроиться), на то есть чисто технические причины, которые я постарался выше изложить.

Не удивляйтесь, поэтому, что фандрайзинговых рассылок и напоминаний в эти дни будет больше обычного, а на следующей неделе они (временно) исчезнут.

Начинается новый, важнейший этап кампании — тот, к которому, собственно, мы весь год с вами и готовились.

Давайте нажмём и всё получится!

Вот я читаю постановление об аресте, оно у меня на руках. "Признать Волкова Л.М. виновным в блаблабла и подвергнуть административному аресту сроком на 30 суток".

Видите здесь слово "железный ящик"? И я не вижу. А он есть!

Ездил вчера на очередной суд. Не в первый раз — и раньше всегда, что в Москве, что в Нижнем Новгороде, возили на легковой машине, на заднем сиденье (если я один), ну или в автозаке-ПАЗике (если несколько человек). А вчера подгоняют УАЗ "Патриот" и приветливо открывают мне багажник. И там — узкий металлический ящик, эцих без гвоздей с планеты Плюк.

А я когда в октябре в Москве сидел, мне попадалась большая статья в "Новой", про эти отсеки для перевозки арестованных — про нормативы площади, оставшиеся в наследие от Сталина и НКВД, и про то, что ЕСПЧ уже много раз признавал перевозку арестантов в них пыточными условиями содержания и компенсации присуждал — а российским властям плевать, и они продолжают эти ящики закупать. УАЗ "Патриот" выглядел новеньким.

Я подумал, что это будет даже интересно изучить на личном опыте.

Но всё же спрашиваю:

– А чё так, нормально же в машине ехали?

А они говорят:

– Извините, всё понимаем, но вот прямо специальное указание начальства.

Ну ясно: в прошлый раз в дороге мило беседовали с сотрудниками, начальству настучали по голове, велено было беседу прекратить.

Забрался я в багажник "Патриота" и мы поехали.

Ну что я хочу сказать по итогам эксперимента: в прекрасной России будущего мы все такие УАЗики утилизируем, оставим буквально несколько — в них будут ездить нынешние министр МВД, нынешний начальник ФСИН, ну и конструкторы-проектировщики этих ящиков.

У меня с собой было много листов А4, которые, как мы помним, имеют размер 297х210мм, поэтому я потратил время в пути на точные измерения габаритов ящика. Его ширина — 55см, высота — 120см, длина — тоже 120см. Напротив друг друга установлены два сиденья глубиной 35см и шириной 40см.

Я знаю, мне до Олега Навального бесконечно далеко, ну так у меня и стаж пока гораздо меньше

Главная проблема заключается в том, что человек моего роста (а рост у меня более-менее средний) не может сидеть вертикально, выпрямив спину. Голова не влезает. Ты можешь либо откинуться далеко назад (как я попытался схематически изобразить), либо, наоборот, согнуть голову к коленям. В первом случае твои ноги упираются в сиденье напротив, во втором — ты неизбежно ударяешься головой о потолок на каждом ухабе или лежачем полицейском. И при этом, не забывайте, отсек рассчитан на перевозку двух арестантов! Какую Камасутру они должны для этого исполнить — остаётся для меня загадкой.

Площадь пола отсека на двоих составляет 0.66 кв.м ("Новая" писала ровно об этом), объём — 0.8 куб.м. Минус вдающаяся сантиметров на пять внутри ящика рама обрешётки слухового окошка, четыре острых угла которой дают четыре возможности отлично удариться головой при торможении. Добавим к этому тот факт, что выхлопная труба "Патриота" находится, естественно, ровно под отсеком, создавая очень патриотичную атмосферу. Ремней безопасности, кстати, нет (не могу поверить, что это не нарушает ПДД). Про подушки безопасности можете догадаться сами.

Среди моего чтения в эти дни — "Тюремные досуги" В.Д. Набокова. Этот очерк, который профессор-криминалист, один из лидеров партии кадетов (и отец великого писателя) опубликовал по горячим следам своего трёхмесячного заключения в питерских "Крестах" летом 1908 года. Сидел за политику — вместе с десятками других депутатов первой Думы, подписавших "Выборгское воззвание".

В очерке Набокова много милых бытовых деталей (французские булки и молоко на завтрак, бифштексы на ужин, кипяток без ограничения — Набоков взял с собой в камеру складной резиновый таз большого размера и каждый вечер принимал в нём ванну), которые смешно сравнивать с бытом административно (даже не уголовно!) арестованного в 2017 году, но суть его очерка не в этих деталях. Как ученого его интересует практика — способна ли современная ему тюрьма кого-либо исправить, перевоспитать, предотвратить рецидивы. Набоков отвечает на этот вопрос однозначно отрицательно, и базирует своё мнение в первую очередь на эмоциональной стороне взаимоотношения арестанта и пенитенциарной системы.

Живо помню , как однажды во время прогулки произошла перебранка между надзирателем и арестантом. Последний что-то упомянул о своём праве. "Права?" — с оттенком глубокого презрения произнёс надзиратель. –Права у вас там, на воле, а здесь правов никаких нет". В этих немногих словах выразилась вся сущность отношений между заключёнными и ближайшим к ним персоналом администрации. Нечего и говорить, конечно, что каждый надзиратель тыкает всем уголовным арестантам...
(Набоков В.Д., "До и после Временного правительства", Symposium, СПБ, 2015, с.83)

Что изменилось в 2017 году в сравнении с 1908 годом? Разве лишь в худшую сторону..

А ведь именно об этом Набоков и пишет: наказанием является само по себе лишение свободы. Хамство и унижение, любые дополнительные притеснения не предусмотрены никакими приговорами, и уж точно не способствуют решению задач, которые, теоретически, стоят перед пенитенциарной системой.

А вовсе наоборот.

И думаю, хотя профессор Набоков был мужественным человеком, если бы он увидел арестантский ящик 2017 года на шасси УАЗ "Патриот", не обошлось бы без нюхательных солей.

***

Состояние здоровья общества вполне характеризуется тем уровнем, на котором в нём находятся самые проблемные его слои. В любой африканской стране, как и в любой европейской, есть очень богатые люди, и уровень жизни, который они могут себе обеспечить, вполне схож. А вот бедные люди в одном случаи умирают от голода (буквально), в другом — живут вполне достойно.

То же самое про инвалидов, про тяжело больных. И про арестантов, конечно же.

Страна, которая возит людей в железных ящиках никак не может быть великой, хоть три раза она победи в Сирии, хоть тридцать три.

Почти ровно год тому назад, 13 декабря 2016, началось удивительное путешествие –кампания в поддержку выдвижения Алексея Навального в качестве кандидата в президенты России.

Для штаба, конечно, всё началось раньше, ещё прошлым летом – планирование, фокус-группы, работа над сайтом, подготовка инфраструктуры – но год назад мы вышли в паблик, и с тех пор кампания шла предельно публично, под пристальным оком друзей и недругов, журналистов и политологов, сторонников перемен и тех, кто кормится с рук Кремля.

Поэтому, казалось бы, ну какое уж подведение итогов – всё и без того хорошо известно, подсчитано и количество суток ареста и штрафов, опубликованы финансовые отчёты, известна статистика встреч и митингов, измерены успехи видеороликов, на виду у всех и все наши успехи, и все наши неудачи. Никогда ещё политическая кампания в России не была такой открытой, не изучалась настолько пристально, не публиковала столько данных как наша (и я навскидку знаю 5-6 аспирантов-политологов из разных университетов мира, которые прямо сейчас пишут по нашей кампании диссертации).

Но если вглядываться в детали, легко ведь упустить из виду какие-то макроскопические изменения, большую картинку.

Давайте посмотрим на две России декабря 2017, ту, в которой мы живём (можно даже сказать "сидим"), и другую, гипотетическую, в которой кампания Навального год тому назад не стартовала (и вообще не стартовала).

Разница между ними – это и есть прямой и непосредственный результат нашей кампании (к этому моменту времени).

Начну с очевидных последствий, закончу менее очевидными.

1. Политика пришла в регионы.

И правильно даже не "вернулась", а именно "пришла". В 2011-12 года я сам был региональным политическим активистом, и отлично помню это томительное чувство: вот ты что-то делаешь, вроде, организуешь, что-то даже вроде получается – а всё равно решается всё в Москве, и надо ждать – что там в Москве будет. Даже легендарные митинги декабря 2011 года так устойчиво и вошли в историю, как "митинг на Болотной" и "митинг на Сахарова" – хотя, конечно, люди выходили на улицы по всей стране. Но то было всё равно лишь "дополнение" к московским митингам, к московским ораторам было приковано внимание и надежда протестного движения, на московскую сцену и колонки собирали всей страной, вокруг московской численности до хрипоты спорили.

Совсем не то и не так – в 2017 году. И речь отнюдь не только про митинги конечно же.

(Хотя, безусловно, и 26 марта, и 12 июня были – и это прекрасно – не московскими, а общероссийскими событиями. И не десятками отдельных мероприятий, а, благодаря общей организации и онлайн-трансляции, большими, супермасштабными едиными мероприятиями). Наша кампания нашла правильные слова и правильные каналы информации, смогла создать политическую инфраструктуру для того, чтобы доказать: огромный потенциал политической жизни, независимой и свободной, есть в любом российском городе.

Политика пришла в регионы

Вот в чём новость. Наиболее рельефно, конечно, это подчеркнули встречи Алексея Навального со сторонниками в ходе "осеннего турне", где в каждом городе, несмотря на дикое противодействие властей, на встречу приходило много больше людей, чем на какое-либо политическое событие, начиная с 1991 года.

Мурманск и Смоленск, Тамбов и Новокузнецк, Иваново и Омск – никто и не предполагал, что эти города вообще есть на политической карте России – а они заявили о себе очень громко. Многотысячный митинг–встреча в каждом из них свидетельствует ведь не только о том, что у Навального есть поддержка за пределами Садового кольца и даже МКАДа, но и о том, что в каждом из этих городов есть жизнеспособная, сильная политическая инфраструктура. Большой региональный митинг только из Москвы не организовать – оповещение и подготовка, агитация и организация на месте ложатся на плечи регионального штаба и волонтёров. То есть за осень мы показали и доказали, что в нескольких десятках городов у нас есть политические организационные структуры, способные, по крайней мере, организовать мероприятие крупнее, чем все мероприятия ЕР, КПРФ, ЛДПР, СР и Яблока за несколько лет вместе взятые.

Остаётся напомнить, что список городов, где прошли встречи, довольно случаен – определён наличием "согласований" или частных площадок. Тридцать успешных региональных встреч не оставляют сомнений – и в других городах, где есть наши штабы, встречи вышли бы не менее мощными (и мы бы их провели, если бы не отказы по беспределу и не многодневный арест, собственно, кандидата в разгар турне).

Более того, и список 80 городов, где есть штабы, тоже сложился под воздействием внешних факторов – было бы больше денег, открыли бы с радостью 180 штабов – и мы знаем (исходя, хотя бы из численности зарегистрированных на сайте волонтеров и сторонников), что в Махачкале и Набережных Челнах, Абакане и Рыбинске, Южно-Сахалинске и Нижнем Тагиле на встречи с Навальным тоже пришли бы тысячи горожан.

Итак, если бы не было кампании Навального, все продолжали бы верить в глупость о том, что политический потенциал есть только в Москве, Питере, Екатеринбурге и Новосибирске. Это не так: во всех российских городах есть лидеры и организаторы, смелые волонтёры и тысячи сторонников, готовых публично заявлять о своём несогласии с тем, где наша страна находится и куда идёт.

2. Навсегда изменилось представление о том, как выглядит политическая кампания и политическая работа.

Если кратко сформулировать, то до 2017 года "политик" – это был человек, который сидит в офисе в Москве, делает заявления по важным аспектам текущей повестки, а критерий его успешности – это способность попасть в телевизор и делать те же самые заявления, но из телевизора.
Это было ужасно – и, ура, это позади. Новый стандарт политической работы задан, надеюсь – раз и навсегда.

наша кампания задала новый стандарт политической работы в стране

Политик – это тот, кто ездит по стране и общается с людьми, отвечая на любые вопросы. Политик – это тот, кто начинает кампанию заранее, задолго до формальных дат и доказывает свою способность создать инфраструктуру поддержки своей политической деятельности по всей стране.
Политик – это тот, кто опирается на поддержку живых людей, сторонников, которых каждый может увидеть. Так, собственно, как и должно быть по определению этого термина.

3. Перестало быть стыдно говорить о неравенстве и несправедливости.

Вот уж и правда – "наследие 90-ых"! Говоришь о том, что люди должны жить лучше, что зарплаты должны вырасти – ты популист. А если ты либерал – знай своё место, смело требуй повышения пенсионного возраста! На каждом политике наклеен определённый ярлык, каждому отведена определённая роль. За рамки её – не смей.

Мы огромной кровью от этой стигмы избавились; возможно, это было вообще самым трудным в кампании. Сколько уж нас клеймили "безответственными популистами". И всё же мы навязали свою повестку, показали очень важную вещь: в стране с самым большим в мире коэффициентом Джини, показателем имущественного расслоения, надо во время выборов говорить именно об этом – а не Сирии или Крыме.

один из важнейших тезисов нашей программы

"Люди в России живут плохо, экономика работает несправедливо, так быть не должно" – оказалось, что можно выступать в поддержку бизнеса и конкуренции, политических и экономических свобод, не быть "коммунякой", короче – и при этом говорить такую простую и очевидную вещь.

Кампания Навального смогла выйти за пределы рамок искусственных "политических ниш" путинской России.

Всем этим мы с вами, друзья, должны гордиться. Каждый, кто раздал хотя бы 10 листовок, сагитировал трёх знакомых или задонейтил 100 рублей внёс свой вклад в то, что Россия очень сильно изменилась за этот удивительный год. Отлично получилось.
Давайте продолжать!

Ехали вчера в облсуд на аппеляцию, сотрудники полиции и говорят:

– "День сегодня сложный, у нас два ЧП"

– "Это каких?"

– "Командир взвода ППС застрелился из табельного оружия, и ещё и Путин в Нижний Новгород"

Ну про Путина я сразу смекнул: это ко мне. Ведь было недавно заседание СПЧ, на котором Путину рассказали, что у нас всех необоснованно за митинги задерживают, и Путин, после этого, дал Генпрокуратуре поручение разобраться. Но, видимо, поручение поручением, а решил и сам убедиться – ну, как с челябинскими экологами из СтопГока.

Благо, такой уникальный модельный пример перед глазами – арест на 30 суток с формулировкой: "Волков Л.М. заключил договор на установку сцены для проведения публичного мероприятия , чем нарушил установленный законом порядок"

творение "судьи" Свешникова

Помню, помню, как ты улыбался вечером четверга, когда смог собрать больше 500 тысяч рублей за часовой эфир, и выиграл наш спор. Хорошо смеется тот, кто смеётся последним, и в пятницу я обыграл тебя.

15+25+20=60 суток у тебя в 2017 году. Я безнадёжно отставал. Но – спасибо судье Глебу Андреевичу Свешникову – в самый последний момент я смог вырваться вперёд. 10+5+20+30=65 суток теперь у меня. Шах и мат, Алексей Навальный!

И я думаю, тебе меня в этом году никак не догнать уже. У нас же честные выборы! Будут говорить: вот, смотрите, Навальный ездит, встречается, агитирует....И, что самое грустное, найдётся достаточно политиков и журналистов не только в России, но и в мире, которые купятся на эту дешёвую разводку и скажут: "Но вот же, ему дали вести кампанию, жаль, что по закону он участвовать не может – но как хорошо, что есть другие либеральные кандидаты, вокруг которых можно сплотиться"

***
Хорошо, что этот дешёвый обман работает всё хуже. Для того мы и вели нашу кампанию весь год, чтобы все понимали – выборы без главного конкурента это обман. Нет Навального в бюллетене – нет выборов. И у нас получилось это – по крайней мере в спецприёмнике ГУ МВД по Нижегородской области это понимают все – от лишённых прав водителей до дежурных лейтенантов.

Обмануть простых людей вся машина Путина и Кириенко уже не может, сил хватает только на то, чтобы пускать немного пыли в глаза и изображать единство промеж лжецов на зарплате.

Я думаю, что это неслучайно, что я сейчас сижу именно в Нижнем, что здесь нашёлся судья, который дал 30 суток за санкционированный митинг-встречу, всё же и по московским меркам трудно вообразимая штука. В Нижнем Сергей Владиленович начинал карьеру, здесь же служил полпредом – очевидно, здесь ему легче решить практические вопросы, вот он их и решает.

То, как именно он их решает, показывает, что он в бешенстве и истерике. Это, в свою очередь, показывает, что мы на верном пути.

15 декабря будут назначены выборы. В диапазоне 20-25 декабря все кандидаты должны будут провести процедуру выдвижения (либо от партии – тогда это партийные съезды, либо в порядке самовыдвижения – тогда это собрание инициативных групп из не менее 500 граждан)

Вот, собственно, и все причины, почему я тут прохлаждаюсь в тепле, уюте и на государственных харчах до 28 декабря.

Но ничего, ничего страшного.

Во-первых, за год мы построили мощную структуру, закаленную арестами и обысками, способную решать любую организационную задачу. Проведем и собрание, справимся.

Во-вторых – и в главных – мы уже победили. Люди им не верят. Вообще. Никто не пойдёт на эти их "выборы" без выбора.

Кириенко знает это, потому и беснуется. У него нет ни одного хорошего хода.

Нас ждёт очень интересный декабрь. Именно сейчас надо вложить максимум усилий для того, чтобы добиться победы. Присоединяйтесь!

В ноябре было много хорошего. Заметно прибавил темп прироста подписей на сайте (хотя хочется, конечно, больше и больше); многотысячные митинги-встречи прошли в 9 городах, несмотря на сверхжесткое противодействие центральных и местных властей.

Все события кампании на график не уместить, но вот некоторые ключевые на одной картинке

Все это возможно только благодаря вашей поддержке. Благодаря труду волонтеров, пожертвованиям доноров, героизму сотрудников штабов. Наша беспримерная кампания продолжается уже без малого год — такой политической кампании в истории России еще не было. Кто бы мог подумать год назад, что мы сможем столько сделать!

Финансовый отчет, традиционно, дается в тысячах рублей накопленным итогом с начала кампании, поэтому для лучшего понимания структуры расходов именно ноября имеет смысл сравнивать приведенные ниже графики с графиком по итогам прошлого месяца.

Вкратце: израсходовали мы за ноябрь 31.5 млн рублей, из них, традиционно, больше всего — 10.5 млн рублей — на зарплаты (в штате федерального штаба и региональных штабов сейчас суммарно около 350 сотрудников, получающих зарплату). 7.5 млн рублей ушло на налоги (НДФЛ и взносы в фонды, включая покрытие образовавшейся в прошлом месяце задолженности), и на третьем месте — встречи в регионах, на организацию и проведение которых ушло чуть более 5 млн рублей (примерно 2.5 млн собственно по статье «массовые мероприятия», куда мы относим аренду сцен, звука, света и прочего, и еще столько же по статьям «транспорт и логистика» и «интернет-продвижение»). Ну, собственно, структура наших расходов вполне отражает структуру деятельности кампании.

Вы прислали нам за ноябрь более 28 миллионов рублей пожертвований — и сделали всю нашу работу тем самым возможной. Спасибо вам большое, друзья!

Изучив очередную порцию ответов из администраций, мы могли бы легко впасть в уныние. Все традиционно: глухие, откровенно незаконные запреты в городах-миллионниках, креативные отказы-запреты в городах поменьше, и редкой-редкой россыпью среди них — издевательские переносы в формате «в 10 утра на заброшенном аэродроме в 20 километрах от города», ровно в таких количествах, чтобы кремлевские пропагандисты могли писать: «Навальному согласовали 10 митингов, пусть не жалуется».

Но для нас это повод не к унынию — а к тому, чтобы закатать рукава и ударно поработать.

Поработал штаб в Самаре — и выиграл суд у администрации. Причем администрацию города не просто обязали устранить нарушение, а прямо обратили решение к незамедлительному исполнению. То есть вот если бы администрация отправила бы нас на окраину (но формально выполнив закон и «предложив альтернативную площадку») — мы бы, наверное, провели бы на окраине. А так, гордо взяв в руки решение суда, проведем на отличной площади в центре.

Поработали юристы федерального штаба — и нашли, что в ряде городов все еще действует старый порядок проведения мероприятий в гайд-парках, не требующий уведомлений вообще (тут надо вспомнить вот что: федеральный закон о гайд-парках — площадках, на которых можно собираться безо всяких уведомлений — был принят в 2012 году и стал одной из ярких мер «либерализации» законодательства после массовых уличных протестов зимой 2011-12 годов, наряду с возвратом к выборам губернаторов и т.д.; однако этот закон скоро был выхолощен, поскольку конкретный порядок проведения мероприятий в гайд-парках должен был быть прописан на региональному уровне, и региональные законодатели почти везде и для гайд-парков ввели процедуру, аналогичную уведомлениям и согласованиям обычных митингов — почти, но не везде). Среди таких городов оказался логистически удобный для нас Саратов.

Так что вполне ударный маршрут выстроился: Саратов (встреча в гайд-парке) — Псков — Самара. (Пока не был выигран суд в Самаре, планировали в воскресенье, 3 декабря, проводить встречу в Кургане, но потом решили переиграть — очень важно, все-таки, наказать местных чинуш. Они-то думают, что могут нам отказать по беспределу, и тем сорвать встречу — даже если мы суд выигрываем, время уже уходит и мы приехать не можем. Мы решили ответить асимметричным шагом и воспользоваться решением суда для проведения встречи в Самаре. А в Курган обязательно приедем позже!).

Бегу в эфир программы «Штаб» на нашем канале, сейчас обо всем этом подробно буду рассказывать, и на ваши вопросы отвечу.