Год кампании: то, чего не было, а теперь оно есть

Почти ровно год тому назад, 13 декабря 2016, началось удивительное путешествие –кампания в поддержку выдвижения Алексея Навального в качестве кандидата в президенты России.

Для штаба, конечно, всё началось раньше, ещё прошлым летом – планирование, фокус-группы, работа над сайтом, подготовка инфраструктуры – но год назад мы вышли в паблик, и с тех пор кампания шла предельно публично, под пристальным оком друзей и недругов, журналистов и политологов, сторонников перемен и тех, кто кормится с рук Кремля.

Поэтому, казалось бы, ну какое уж подведение итогов – всё и без того хорошо известно, подсчитано и количество суток ареста и штрафов, опубликованы финансовые отчёты, известна статистика встреч и митингов, измерены успехи видеороликов, на виду у всех и все наши успехи, и все наши неудачи. Никогда ещё политическая кампания в России не была такой открытой, не изучалась настолько пристально, не публиковала столько данных как наша (и я навскидку знаю 5-6 аспирантов-политологов из разных университетов мира, которые прямо сейчас пишут по нашей кампании диссертации).

Но если вглядываться в детали, легко ведь упустить из виду какие-то макроскопические изменения, большую картинку.

Давайте посмотрим на две России декабря 2017, ту, в которой мы живём (можно даже сказать "сидим"), и другую, гипотетическую, в которой кампания Навального год тому назад не стартовала (и вообще не стартовала).

Разница между ними – это и есть прямой и непосредственный результат нашей кампании (к этому моменту времени).

Начну с очевидных последствий, закончу менее очевидными.

1. Политика пришла в регионы.

И правильно даже не "вернулась", а именно "пришла". В 2011-12 года я сам был региональным политическим активистом, и отлично помню это томительное чувство: вот ты что-то делаешь, вроде, организуешь, что-то даже вроде получается – а всё равно решается всё в Москве, и надо ждать – что там в Москве будет. Даже легендарные митинги декабря 2011 года так устойчиво и вошли в историю, как "митинг на Болотной" и "митинг на Сахарова" – хотя, конечно, люди выходили на улицы по всей стране. Но то было всё равно лишь "дополнение" к московским митингам, к московским ораторам было приковано внимание и надежда протестного движения, на московскую сцену и колонки собирали всей страной, вокруг московской численности до хрипоты спорили.

Совсем не то и не так – в 2017 году. И речь отнюдь не только про митинги конечно же.

(Хотя, безусловно, и 26 марта, и 12 июня были – и это прекрасно – не московскими, а общероссийскими событиями. И не десятками отдельных мероприятий, а, благодаря общей организации и онлайн-трансляции, большими, супермасштабными едиными мероприятиями). Наша кампания нашла правильные слова и правильные каналы информации, смогла создать политическую инфраструктуру для того, чтобы доказать: огромный потенциал политической жизни, независимой и свободной, есть в любом российском городе.

Политика пришла в регионы

Вот в чём новость. Наиболее рельефно, конечно, это подчеркнули встречи Алексея Навального со сторонниками в ходе "осеннего турне", где в каждом городе, несмотря на дикое противодействие властей, на встречу приходило много больше людей, чем на какое-либо политическое событие, начиная с 1991 года.

Мурманск и Смоленск, Тамбов и Новокузнецк, Иваново и Омск – никто и не предполагал, что эти города вообще есть на политической карте России – а они заявили о себе очень громко. Многотысячный митинг–встреча в каждом из них свидетельствует ведь не только о том, что у Навального есть поддержка за пределами Садового кольца и даже МКАДа, но и о том, что в каждом из этих городов есть жизнеспособная, сильная политическая инфраструктура. Большой региональный митинг только из Москвы не организовать – оповещение и подготовка, агитация и организация на месте ложатся на плечи регионального штаба и волонтёров. То есть за осень мы показали и доказали, что в нескольких десятках городов у нас есть политические организационные структуры, способные, по крайней мере, организовать мероприятие крупнее, чем все мероприятия ЕР, КПРФ, ЛДПР, СР и Яблока за несколько лет вместе взятые.

Остаётся напомнить, что список городов, где прошли встречи, довольно случаен – определён наличием "согласований" или частных площадок. Тридцать успешных региональных встреч не оставляют сомнений – и в других городах, где есть наши штабы, встречи вышли бы не менее мощными (и мы бы их провели, если бы не отказы по беспределу и не многодневный арест, собственно, кандидата в разгар турне).

Более того, и список 80 городов, где есть штабы, тоже сложился под воздействием внешних факторов – было бы больше денег, открыли бы с радостью 180 штабов – и мы знаем (исходя, хотя бы из численности зарегистрированных на сайте волонтеров и сторонников), что в Махачкале и Набережных Челнах, Абакане и Рыбинске, Южно-Сахалинске и Нижнем Тагиле на встречи с Навальным тоже пришли бы тысячи горожан.

Итак, если бы не было кампании Навального, все продолжали бы верить в глупость о том, что политический потенциал есть только в Москве, Питере, Екатеринбурге и Новосибирске. Это не так: во всех российских городах есть лидеры и организаторы, смелые волонтёры и тысячи сторонников, готовых публично заявлять о своём несогласии с тем, где наша страна находится и куда идёт.

2. Навсегда изменилось представление о том, как выглядит политическая кампания и политическая работа.

Если кратко сформулировать, то до 2017 года "политик" – это был человек, который сидит в офисе в Москве, делает заявления по важным аспектам текущей повестки, а критерий его успешности – это способность попасть в телевизор и делать те же самые заявления, но из телевизора.
Это было ужасно – и, ура, это позади. Новый стандарт политической работы задан, надеюсь – раз и навсегда.

наша кампания задала новый стандарт политической работы в стране

Политик – это тот, кто ездит по стране и общается с людьми, отвечая на любые вопросы. Политик – это тот, кто начинает кампанию заранее, задолго до формальных дат и доказывает свою способность создать инфраструктуру поддержки своей политической деятельности по всей стране.
Политик – это тот, кто опирается на поддержку живых людей, сторонников, которых каждый может увидеть. Так, собственно, как и должно быть по определению этого термина.

3. Перестало быть стыдно говорить о неравенстве и несправедливости.

Вот уж и правда – "наследие 90-ых"! Говоришь о том, что люди должны жить лучше, что зарплаты должны вырасти – ты популист. А если ты либерал – знай своё место, смело требуй повышения пенсионного возраста! На каждом политике наклеен определённый ярлык, каждому отведена определённая роль. За рамки её – не смей.

Мы огромной кровью от этой стигмы избавились; возможно, это было вообще самым трудным в кампании. Сколько уж нас клеймили "безответственными популистами". И всё же мы навязали свою повестку, показали очень важную вещь: в стране с самым большим в мире коэффициентом Джини, показателем имущественного расслоения, надо во время выборов говорить именно об этом – а не Сирии или Крыме.

один из важнейших тезисов нашей программы

"Люди в России живут плохо, экономика работает несправедливо, так быть не должно" – оказалось, что можно выступать в поддержку бизнеса и конкуренции, политических и экономических свобод, не быть "коммунякой", короче – и при этом говорить такую простую и очевидную вещь.

Кампания Навального смогла выйти за пределы рамок искусственных "политических ниш" путинской России.

Всем этим мы с вами, друзья, должны гордиться. Каждый, кто раздал хотя бы 10 листовок, сагитировал трёх знакомых или задонейтил 100 рублей внёс свой вклад в то, что Россия очень сильно изменилась за этот удивительный год. Отлично получилось.
Давайте продолжать!