Новая старая региональная сеть: проекты и задачи

Региональная сеть штабов — главный ощутимый результат нашей с вами работы в 2017 году. Ну то есть главная такая штука, которую можно пощупать, про которую можно сказать: вот, раньше этого не было, а теперь это есть.

Подобного никто никогда не делал еще и, думаю, долго еще не сделает

Наша борьба, разумеется, не заканчивается (и никогда не собиралась закончиться) 18 марта 2018 года, а это значит, что нам надо
— выйти из кампании сильнее, чем мы были до её начала
— продолжить искать точки стресса и напряжения для Кремля, и создавать в этих точках максимальные проблемы.

Федеральные президентские выборы совершенно естественным образом такой точкой стресса были — просто потому, что у Путина и его банды уже есть вся власть, все ресурсы и все деньги в нашей стране, и ничего выиграть они на этих «выборах» не могли. А потерять могли: предвыборный период стал временем, когда мы создали нашу сеть штабов и на 100% использовали возможность агитировать, говорить с избирателями, рассказывать людям о том, как и что сейчас сломано в нашей стране и какой может быть Прекрасная Россия Будущего. Предвыборный период — это то уникальное время, когда десятки миллионов людей готовы говорить о политике, слушать о политике, задумываться о будущем страны.

Но до следующих федеральных выборов — 3.5 года (это, кстати, не так уж и много: напомню, что кампанию Навальный-20!8 мы начали за 1.5 года до дня голосования), и поскольку наше имя отнюдь не Григорий Явлинский, мы не собираемся на несколько лет исчезать и ничего не делать; следовательно — нам надо сохранить региональную сеть настолько, насколько это возможно, и сделать так, чтобы каждый из штабов сам стал источником стресса для Путина.

Вот исходя из такой логики мы и решили, каким образом нам следует переформатировать штабы Навального в регионах:

1. Каждый штаб должен делать конкретный проект (или два).
Нам не нужен просто офис, в который приходят пить чай волонтеры (в чаепитие и общении нет ничего плохого, безусловно, но это будет слишком дорогим удовольствием, и вы — жертвователи — вряд ли это поддержите), но проектный офис, который ведет конкретную политическую кампанию. У этой кампании есть измеримые цели, сроки, критерии успеха. Избрать депутата в местный парламент; добиться отмены строительства мусорного полигона; разрушить картельный сговор местных дорожных подрядчиков; вернуть прямые выборы мэра; изменить правила застройки, чтобы спасти городские парки.

2. Каждый штаб сам придумывает себе проект на 2018 год.
Из Москвы нельзя управлять местной повесткой. Мы будем каждому штабу помогать сделать его проект лучше и успешнее, вкладывая в каждый из региональных проектов наш опыт больших кампаний — но придумать и реализовать проект штаб должен будет самостоятельно. Мы надеемся, что полтора года плотной совместной работы над одним грандиозным политическим проектом, в который мы были вовлечены, многому научил наших региональных координаторов и их команды в плане практики ведения политических кампаний. Применяя этот опыт они добьются успеха в своих региональных проектах.

3. Оставляем штабы с наибольшим потенциалом сделать успешные проекты.
У нас — это очевидно — нет сейчас ресурсов сохранить всю сеть из более чем 80 штабов; по нашей оценке нам предстоит сократить расходы в 5-6 раз (хотя, конечно, все будет зависеть от динамики ваших пожертвований). Как бы ни было грустно расставаться, мы вынуждены были расставить приоритеты, оценить проделанную работу — и сохранить те штабы, которые, по опыту нашей большей кампании, в наибольшей степени имеют шансы сделать крутые местные проекты, который станут реальной проблемой для власти.

Исходя из этого мы сделали 29 региональным штабам предложение продолжить работы (в усеченном кадровом составе и с существенно уменьшенным бюджетом). Все согласились. А еще 16 (!) штабов согласились попробовать работать дальше и без денег, попробовать нафандрайзить каких-то денег у себя в регионе и продвинуть свои кампании. Так что мы входим в новый этап жизни нашей региональной сети с 45 штабами.

Для федерального штаба (естественно, мы тоже максимально ужались по кадрам и затратам) это, внезапно, означает не уменьшение, а увеличение объемов работы. Раньше-то все делали одно и то же! Все раздавали листовки. Все верифицировали подписи. Все обучали наблюдателей. А мы из Москвы это в меру своих сил и способностей администрировали. Теперь же нам предстоит вести и поддерживать 45 разных проектов! Ну, попробуем по крайней мере.

Если все получится хорошо, то через некоторое время у нас получится запустить несколько разных успешных региональных историй. Мы сделаем сайт, на котором все их соберем. Мы будем в наших рассылках и постах регулярно отчитываться об успехах этих региональных кампаний. Они будут приносить все больше боли жуликам и ворам, привлекать к нам волонтеров, сторонников и просто обычных людей. И если все пойдет совсем хорошо, то — надеюсь — вы оцените эту работу, продолжите нас поддерживать, и, глядишь, мы сможем полностью восстановить всю сеть региональных штабов и запустить еще больше успешных политических и общественных кампаний.

Продолжаем работать, короче говоря.

Обо всем этом также подробно рассказывал еще на прошлой неделе в «Штабе»:

P.S.: Разумеется, помимо региональных проектов будут и федеральные. Если надо федеральный митинг организовать — так это ж прекрасно, что у нас в 45 городах действующие штабы продолжают работать!

Комментарии: 

Ура, в Москве будут демократические праймериз! Как их сделать лучше? 

В сентябре в Москве будут мэрские выборы. Прошлые — в 2013 годустали точкой наивысшего успеха в новейшей истории демократической оппозиции в России (и, соответственно, точкой наибольшего стресса для власти). Неплохо бы повторить. Еще лучше бы превзойти.

Но до самих выборов надо еще дойти — преодолеть непреодолимый муниципальный фильтр. И понять, кто будет, собственно, нашим кандидатом. И если про сами выборы писать пока рано и я не очень-то и вправе (меня не будет в Москве в разгар кампании), то тема праймериз мне очень близка и я хотел бы на эту тему высказаться. Мы ведь давно, последовательно, начиная еще с выборов в КС оппозиции, выступаем за конкурентные демократические процедуры, за праймериз и внутренние голосования. Наш кандидат, который идет побеждать «Единую Россию», обязан не бояться собственных сторонников и уметь доказывать им, что он лучший. Праймериз — отличная форма выдвижения единого, самого сильного кандидата, свойственная развитым демократическим системам.

Но дьявол, как всегда, в деталях. На словах за праймериз и Дмитрий Гудков, который заявил о своем желании баллотироваться в мэры давным-давно, и Илья Яшин, заявивший об этом сегодня. На днях о готовности поддержать победителя праймериз заявила «Партия народной свободы», а самые активные московские независимые муниципальные депутаты вчера вечером даже предложили свою формулу проведения праймериз (ее, что важно, поддержали и Яшин, и потенциальные кандидаты от «Яблока» Митрохин и Русакова, и один из лидеров муниципального движения Юлия Галямина). Проблема, как обычно, в том, что все участники процесса под словом «праймериз» понимают что-то свое. И вот здесь я хочу вставить свои пять копеек с позиций эксперта, который на организации праймериз съел собаку.

Но сначала нам надо понять:

А зачем вообще нужны праймериз?Ответ на этот вопрос далеко не так очевиден, как кажется. Мэр Москвы избирается в два тура, соответственно само по себе уменьшение количества демократических кандидатов ничего не дает; напротив: больше разных кандидатов — больше вероятность второго тура. Пусть цветут все цветы, пусть все идут на выборы, первый тур и выполнит роль праймериз. Да, но — есть одно большое жирное «но», которое полностью перечеркивает эти соображения — есть муниципальный фильтр. Муниципальный фильтр находится полностью под контролем «Единой России» (то есть, в московском случае, Анастасии Раковой); ни у одной независимой от мэрии политической силы и близко нет возможности собрать нужное количество подписей муниципальных депутатов (110 из разных районов; хотя бы какие-то независимые депутаты есть только примерно в 60 районах Москвы).

В 2013 году второй тур у нас украли жульничеством при надомном голосовании; в 2018 году второй тур более чем реален

То есть с одной стороны, список кандидатов будет формировать мэрия. А с другой стороны, кажется очевидным, что выборы мэра Москвы без демократического кандидата пройти не могут: после того, как в 2013 году Навальный набрал больше 27%, больше, чем все кандидаты от «системной оппозиции» вместе взятые, подобные выборы не будут восприняты как конкурентные и легитимные.

Именно поэтому праймериз критически важны и неизбежны: если на выборы пойдут, минуя праймериз, несколько демократических кандидатов, то мэрия даст подписи муниципальных депутатов самому слабому из них, самому удобному для себя, и будет потом рассказывать: «ну вот он смог собрать, остальные не смогли, ну надо было лучше работать»; если же мы сможем сами отобрать и выдвинуть единого и единственного кандидата, то не зарегистрировать его будет очень трудно. Праймериз сами по себе могут и должны стать тем тараном, с помощью которого мы взломаем муниципальный фильтр — как сломали его в 2013 году, принудив мэрию к регистрации Навального в обход фильтра, поскольку к моменту регистрации вся Москва понимала: выборы-2013 это выборы «Собянин vs Навальный», без Навального никаких выборов не будет, все остальные их участники — статисты. Вот и сейчас нам надо создать такую ситуацию («Собянин vs победитель праймериз»), и сами по себе праймериз (как можно более массовые) являются для этого ключевым инструментом.

В этом, собственно, ключевая мысль моего поста; дальше еще много букв, можете не читать, если вам не так интересны технические и организационные детали правильного проведения праймериз. Но поймите и согласитесь: без праймериз мэрия выберет Собянину удобного «демократического» спарринг-партнера, праймериз — это наш способ навязать мэрии серьезную борьбу и заставить зарегистрировать сильного кандидата.

* * *

Ну а теперь к техническим и организационным вопросам. Дмитрий Гудков предложил свою формулу проведения праймериз (правда, я не очень понимаю его сегодняшнего поста: получается, он все же не хочет на праймериз, которые сам предлагал ровно неделю назад? или готов участвовать только в таких, в которых ему гарантирована победа?), муниципальные депутаты предложили свою. У них есть сильные и слабые стороны; я их ниже разберу и дам пару конструктивных предложений по улучшению.

С каких позиций, кстати, что считать «улучшением»? Праймериз должны стать как можно более массовыми (ведь это инструмент давления на мэрию для регистрации кандидата-победителя), как можно более дешевыми и простыми в организации (денег нет, и тем более нет времени: кампанию уже начинать пора, до выборов меньше 5 месяцев осталось), надежными с точки зрения защиты от нагона подконтрольных мэрии избирателей и с точки зрения защиты данных участников. И, конечно, они должны выявить именно того кандидата, который сможет дать Собянину самый решительный бой.

Сразу оговорюсь (это, наверное, может показаться для многих неожиданным): я в данном случае за праймериз только в оффлайне. Я верю в электронную демократию, и считаю, что за ней будущее; мы умеем проводить надежные и массовые, честные и успешные интернет-голосования. Но здесь это просто не нужно! Интернет-голосование требует много времени (сначала надо зарегистрировать избирателей и подтвердить их личности, потом проводить уже само голосование), которого нет, и позволяет решить, прежде всего, географическую проблему — которая в этом случае перед нами не стоит!

Москва — достаточно компактный город. Совершенно реально создать несколько десятков оффлайновых участков и провести голосование на них за одни выходные. Важно еще и то, что мы покажем мэрии большое количество живых людей, сторонников, на этих участках — и это будет тоже весомым аргументом в пользу регистрации кандидата-победителя. Я отлично помню, как во время выборов в КС оппозиции активисты в регионах создавали избирательные участки на летних верандах кафе: сели с ноутбуком — вот и участок. Что-то подобное в Москве сделать даже легче — офисы демократических партий и движений, помещения независимых муниципальных депутатов, просто арендованные на один или два дня в разных районах Москвы помещения легко можно превратить в удобную для избирателей сеть участков, на которые те придут и проголосуют.

Между прочим, есть забавный (и положительный) исторический прецедент — чуть ли не в единственный раз в истории всем демократическим силам удалось так договориться и объединиться в 2000 году в Санкт-Петербурге; тогда Яблоко и СПС провели праймериз по выдвижению единого кандидата на губернаторских выборах (то есть ситуация ровно как у нас сейчас!); победил «яблочник» Артемьев (ныне глава ФАС), который и стал единым демократическим кандидатом, заняв на выборах второе место. Эти праймериз так тогда и проходили: около 40 участков по всему городу, около 20 тысяч избирателей приняли участие. Не самый отрицательный опыт, как мне кажется.

* * *

Вот исходя из всех этих соображений давайте посмотрим на уже предложенные схемы проведения праймериз по определению единого кандидата на мэрских выборах.

Что так и что не так с системой Гудкова?
Гудков молодец, что первым предложил праймериз, и, кстати, очень подробно обосновал, что они необходимы. Он также совершенно правильно предлагает отказаться в данном случае от голосования в интернете (см. аргументацию у меня выше). Наконец, важная идея о вовлечении муниципальных депутатов в этот процесс на всех его стадиях. Однако выглядит нерабочей история про два отдельных голосования (мундепов и «всех желающих») с неким «арбитражом» некоего «совета старейшин», если результаты не совпадут: это долгая, громоздкая и недемократичная схема, снижающая вовлеченность избирателей (зачем им участвовать, если за них решат?) и, фактически, воспроизводящая тот самый «муниципальный фильтр», с которым мы боремся.

Что так и что не так с системой мундепов?
Да в целом всё так, только, как мне кажется, поспешили с парой моментов:
— сразу предложили взять за основу выдвижение от «Яблока»; не для любого кандидата-победителя этот вариант может оказаться оптимальным, а резервные варианты есть (тот же Парнас, напомню, готов выдвинуть любого победителя); в идеале бы победителя праймериз выдвигать от всех партий (Яблоко, Парнас, Гражданская инициатива) поддерживающих их проведение, это будет сильнее;
— большую критику вызывает идея о входном фильтре в виде 30 подписей муниципальных депутатов; это очень много и тоже куда больше похоже на муниципальный фильтр, чем на инструмент отсечения фриков и провокаторов;
— предложили организовывать праймериз ГОЛОСу, у которого, при всем уважении, вряд ли на это есть люди и ресурсы.

Но это технические моменты, легко поправимые.

Что и как можно сделать лучше?
Сугубо ИМХО, конечно.
1. Надо взять за основу систему, предложенную муниципальными депутатами, и немного доработать. Надо проводить праймериз в офлайне, приглашая максимально широкие круги сочувствующих (партии, организации, мундепов, наблюдательские организации) создавать избирательные участки. Совершенно не нужен вообще «центральный организатор, который за все отвечает», все решается сильно проще; допустим, есть у нас 20 желающих организовать участок, и просто каждый кандидат на каждый такой участок отправляет своего представителя для работе в комиссии, а наблюдательские организации делегируют своих наиболее опытных и уважаемых членов на эти участки в качестве председателей.

2. Выдвижение надо сделать проще, соблюдая, однако, баланс интересов: фриков и раковских провокаторов надо отсечь. Думаю, поддержка 10 муниципальных депутатов — достаточно. И не превращать это в «муниципальный фильтр» очень просто; с фильтром в чем проблема — что каждый депутат может только одного кандидата поддержать, и это позволяет мэрии «забирать» голоса и так контролировать его прохождение. Снимаем это ограничение (каждый депутат может поддержать сколько угодно кандидатов) — и получаем вполне демократичный инструмент номинации кандидатов.

3. Вопрос о том, от кого будет технически выдвинут единый кандидат-победитель надо подвесить (возможно, ему самому надо будет доверить этот выбор!), главное, чтобы у него была гарантия выдвижения (Парнас сейчас такую дает). И, конечно, чтобы на бумаге было подписано согласие не выдвигаться всеми теми, кто победителем не станет — иначе вся история теряет смысл.

4. Безусловно, надо вести максимально массовую агитационную кампанию за сами праймериз, чтобы было создано как можно больше участков, и чтобы в назначенный день на эти участки пришло как можно больше избирателей. При этом вполне правильно с избирателей требовать на участках подписания какого-то документа, типа письменной декларации о приверженности нашим общим ценностям и о согласии голосовать за кандидата, победившего на праймериз. (Вообще, идеальный способ защиты от нагона раковских ботов — это минимальный взнос в 100 или 200 рублей от избирателя, но, наверное, эта идея пока слишком смелая, чтобы осуществить ее на предстоящих мэрских демократических праймериз).

Надеюсь, мои соображения окажутся кому-то полезными. И очень надеюсь, что все получится. Буду болеть за успешные, содержательные и конкурентные праймериз, за победу на них сильнейшего кандидата — и потом за этого кандидата на выборах мэра Москвы.

Комментарии: 

Снова ищу работу

Два с половиной года назад, после кампаний в Новосибирске и Костроме, я уже писал пост с таким названием. У меня появилось несколько клиентов, мы сделали несколько проектов — а потом началась кампания по выдвижению Алексея Навального в президенты России. Для меня она стартовала в сентябре 2016 года — планирование, идея создания региональной сети, работа над первоначальной версией программы, фокус-группы — и тогда же, то есть уже полтора года тому назад, я довольно быстро отказался от всех клиентов (кроме двух); завершил начатые проекты и не стал брать новых. Понятно почему — темп кампании не оставлял никаких шансов на то, чтобы ее совмещать с консалтинговым бизнесом.

Но все хорошее когда-нибудь кончается, и наша кампания тоже. Это был самый интересный и масштабный проект в моей жизни, я им очень горжусь (и горжусь каждым из тех, кто работал в нашей команде в течение этих полутора лет). Вот некоторые итоги этого проекта, еще будут и другие посты с их подведением, и на сайте опубликуем итоговый материал. Тем не менее, пора двигаться дальше.

Кажется, никаких свежих фоток про ИТ у меня не осталось, поэтому вот так

Я продолжаю, естественно, работать в ФБК — вот в прошлую среду подробно рассказывал о том, как мы сейчас переформатируем сеть штабов и чем они будут заниматься, — плюс я планирую снова гораздо больше времени посвящать проектам Общества Защиты Интернета, но все же появилось и время для того, чтобы заработать немного денег (надо сказать, что полтора года кампании были весьма непростым испытанием для семейного бюджета) и снова сделать что-то интересное в ИТ.

Как я уже писал, с августа по декабрь я буду в Йеле — но когда еще учеба мешала подработке! Особенно, если будут проекты, для которых надо что-то делать в американских часовых поясах. Ну а в мае-июле могу быть и работать, собственно, более или менее в любых часовых поясах в соответствии с потребностями клиентов.

В остальном же ничего особенно не изменилось по сравнению с постом 2.5-летней давности, так что процитирую сам себя:

Что я умею делать:
Я профессиональный менеджер ИТ-проектов, умею придумывать, проектировать большие и сложные системы и вдохновлять людей, которые их делают. Быстро разбираюсь в новых предметных областях, умею отделять главное от второстепенного и хорошо умею делать непонятное понятным.
Какую работу я ищу:
Консалтинг в сфере ИТ; участие в сессиях стратегического планирования, мозговых штурмах и т.п.; работа в качестве независимого директора в СД стартапов или уже выросших компаний; аудит ИТ-проектов; аналитика. У меня есть 12-15 часов в неделю, которые я готов полностью посвятить такой работе.
Связаться со мной проще всего по почте: [email protected].
Мой телефон, он же и телеграм: +79222055500.

Пожалуй только, без ложной скромности, после кампании в первой фразе цитаты выше готов заменить «ИТ-проектов» на «любых проектов» — но все равно мне больше всего хочется что-то сделать крутое и полезное именно в ИТ. Хотя рассмотрю и другие предложения.

P.S.: Много вопросов в твиттере про «Облако» — оно пока в творческом отпуске. У меня есть четкое внутреннее ощущение, что лучше эфира с Каспаровым умри, не сделаешь, и надо хорошо подумать о том, как и куда этой передаче двигаться дальше (если двигаться).

Комментарии: 

Про мэра, сити-менеджера и вчерашний митинг

Интересно, что очень разъехались оценки участников и журналистов. В противоположные стороны. Часто участники грустят: «постояли, разошлись, ну и что дальше?», «нас было мало» или там «в следующий раз не пойду», а журналисты, напротив, отмечают, что «для нашего аполитичного города это большой успех», или там «важно, что люди все равно вышли, несмотря на неудобное время». Вчера почему-то получилось наоборот, хотя возможно просто искаженная выборка у меня — со многими участниками говорил и многие мнения читал, и большинство очень воодушевленные, отзывы же журналистов, напротив, кислые. Не очень понимаю, что это означает — просто констатирую.

Хотя выскажу предположение: люди, граждане Екатеринбурга достигли следующего уровня политической зрелости, когда вопрос «зачем ходить на митинги» уже не стоит, когда мотивации хватает, даже несмотря на понимание того, что мгновенного успеха ждать не приходится. Вот, наверное, что-то такое во вчерашнем митинге я поймал.

Здесь тысяч пять, но это еще не пик, видны очереди на рамках и достаточно светло (Ройзман выступал в темноте уже)

И вот исходя из своего этого ощущения я и решил (в последний момент) построить свое выступление. Хотя звук был ужасный, и, вообще говоря, требовал того, чтобы просто орать что есть мочи короткими фразами, меня тянуло на серьезный разговор, соответствующий уровню политической зрелости аудитории. Было ощущение, что можно сказать менее эмоциональные и совсем не популистские вещи. Сказал — и не пожалел. Было полное ощущение, что меня поняли, это огромное счастье.

Конечно, все равно в формат выступления на митинге не любая идея влезет, но суть-то, на мой взгляд вот в чем. Нам 25 лет кандидаты (а, на самом деле, политтехнологи) всех мастей твердят о «крепких хозяйственниках», противопоставляя их «политикам» и «крикунам». Избиратель, конечно, должен предпочесть синицу в руках журавлю в небе. Выбрать прораба с лопатой, а не мечтателя. Ну а отсюда уже и следующий логический шаг: зачем прораба выбирать? В деятельности прораба, в отличие от мечтателя, есть измеримые KPI. Надо просто назначить, зачем выборы-то?

Вот этот трюк с нами и разыгрывают.

Но это неправда. Применительно конкретно к местному самоуправлению, сама по себе «двухглавая» система (с наемным сити-менеджером) появилась для маленьких американских муниципалитетов. (Всего по ней живут около 90% муниципалитетов в США — но из 40 крупнейших ни одного). В 10-тысячном городке может не найтись харизматика, который одновременно может быть и завхозом; поэтому пусть граждане харизматика изберут, а он отдаст управленческие полномочия нанятому завхозу. Но Екатеринбург — да и любой российский миллионник — не таков! В большом городе полно харизматиков, которые, одновременно, и толковые менеджеры. И могут решить главную (да что там, единственную) менеджерскую задачу — нанять толковых замов для ЖКХ и транспорта, землепользования и уборки снега. Не проблема!

Но главой города «крепкий хозяйственник» не может и не должен быть. У крепкого хозяйственника потолок планирования — отопительный сезон. Несколько месяцев. А в современном конкурентном мире (мире городов) городу нужна Идея. А Идеи — это продукт жизнедеятельности политиков. Большому городу нужен мэр-политик, нужна Идея, нужна перспектива развития. Крепкие хозяйственники же разве что быстро угли с пепелища растащат.

Ну вот что-то такое и постарался сказать, насколько это было возможно в пять минут с плохо работающим микрофоном. И к моему удивлению — не освистали. И для меня это означает, что у Екатеринбурга все будет хорошо. Что несколько тысяч самых активных горожан все правильно понимают.

Вот кто-то (не знаю кто) снял и выложил отдельно мое выступление.

А вот трансляция всего митинга на нашем ламповом канале navalny.live:

Ну и главное: что дальше-то? Рискну предложить непрошеный совет. Мне представляется, что единственная разумная стратегия дальнейших действий — большая, острая политическая кампания против губернатора Куйвашева. Сделать его имя именем нарицательным; расследовать всю его деятельность и родственные связи; собирать митинги с требованием его отставки. Методично, постоянно его, извините, мочить. (Политически и организационно, конечно). В свое время мы так делали с Мишариным — и хватило полутора лет, чтобы тот отправился восвояси.

Отставка Куйвашева, разумеется, ни в коем случае не самоцель; пришлют другого, столь же омерзительного. Отставка Куйвашева — это инструмент, первый шаг на нелегком пути к тому, чтобы вернуть в Екатеринбург право выбора. Найдется ли в Екатеринбурге политическая сила, обладающая сочетанием организационного ресурса и смелости для такой кампании — вот интересный вопрос. Штаб наш готов такой силе помогать.

Комментарии: 

2 апреля, Екатеринбург, в защиту выборов мэра

Тут все очень просто.
1. Право выбора — это такая штука, которую очень легко потерять, и практически невозможно вернуть.
2. Нет ни одного логического аргумента за отмену выборов мэра Екатеринбурга; недаром пояснительная записка к законопроекту выглядит ровно как «считаем целесообразным отменить, поскольку вправе отменить».
3. Горожан, как обычно, никто не собирался даже спрашивать, хотя их мнение известно — екатеринбуржцы хотят выбирать своего мэра сами.

Этого уже вполне достаточно, чтобы самому пойти (в моем случае — полететь) на митинг против отмены выборов мэра Екатеринбурга, и всех к этому призвать.

Но в моем случае — это еще и личная история. В далеком 2010 году именно я был основным организатором комитета «Право выбора», который боролся за сохранение выборов главы Екатеринбурга. Я тогда был депутатом городской Думы, еще в комитет входили нынешние депутаты городской Думы Константин Киселев и Дмитрий Головин (он — заявитель митинга в понедельник), депутат Облдумы Андрей Альшевских (сейчас он депутат Госдумы), а также два публициста, пути которых впоследствии диаметрально разошлись — всем известный Федор Крашенинников и нынешний главред официозной «Областной газеты» Дмитрий Полянин; мы вели большую общественную кампанию за сохранение выборов мэра на протяжении полугода, провели несколько митингов, раздавали листовки и даже запускали в небо над Екатеринбургом огромный агитационный воздушный шар.

Апофеозом этой борьбы стали самые массовые публичные слушания в истории Екатеринбурга — публичные слушания в ККТ «Космос» 17 сентября 2010 года, собравшие более 2100 участников. Результатом этих слушаний стал «промежуточный», компромиссный вариант — в Уставе Екатеринбурга появилась должность сити-менеджера, но при этом сохранилась и должность избираемого Главы города — председателя городской Думы. Им в 2013 году стал, победив на выборах, Евгений Ройзман.

И вот, почти восемь лет спустя, новый этап борьбы. Никаких слушаний теперь уже не требуется, у муниципалитета были отобраны многие полномочия, законодательство сильно изменилось и теперь депутаты Облдумы могут просто отменить выборы главы города, вообще не спрашивая у горожан. Но в Екатеринбурге так нельзя, так не работает. И поэтому жители города выходят на улицу — другого способа отстоять свое право выборы у них просто нет.

Время — вечер понедельника — не самое оптимальное, но уже 3 апреля будет голосование в Заксобрании, а раньше митинг было не собрать из-за ограничений сроков. Ничего страшного. Главное — приходите.

Вот как мы боролись в 2010 году, помните? «Я этим депутатам не доверил бы 12 рублей в маршрутке передать, не то что мэра выбирать», — студент Стас Жарков сказал тогда самую знаменитую фразу тех эпичных публичных слушаний. Что с тех пор изменилось? Депутаты стали лучше? Нет. Только проезд в маршрутке стал стоить 28 рублей, вот это изменилось.

Конечно, в идеале нам надо вернуть полноценные выборы полноценного мэра, наделенного всеми полномочиями — именно этого хотят екатеринбуржцы. И об этом тоже будем говорить на митинге в понедельник. Но первая задача — прийти самим и привести друзей.

Записывайтесь: группа fb, группа vk.
Приходите — увидимся.

Комментарии: 

Про Йель

Принимаются поздравления — я прошел отбор на образовательную программу Maurice R. Greenberg World Fellows Program в Йельском университете. Это очень престижная программа, я горжусь очень, что у меня получилось (там был многоступенчатый отбор, на 16 мест участников программы было более 7000 заявлений), и, надеюсь, будет полезно и интересно. Буду, конечно, обо всём подробно писать и рассказывать.

Да, это та же самая программа, в которой принимал участие Алексей Навальный в 2010 году, Святослав Вакарчук в 2015 году, и множество других крутейших людей (полный список здесь), от министра экономики Аргентины до мэра британского Бристоля. Впрочем, это мне интересно про политику прежде всего, но программа не только и не столько про политику — она про управление общественными проектами любого свойства, и, как можно убедиться посмотрев на состав ее участников, политики тут скорее в меньшинстве; зато есть организаторы гуманитарных миссий, журналисты и даже сотрудники аппарата ООН. Солянка весьма сборная, ну так тем интереснее будет обмен опытом.

Одногруппники: https://worldfellows.yale.edu/class/2018

Все, кто видел эту картинку, пошутили про Малахова и Газманова.
Парень, который «Малахов» — это иракский историк Омар Мохаммед, который много лет вынужден был скрывать свое имя, потому что жил в Мосуле во время правления там ИГИЛ и вел блог Mosul Eye, международно признанный как самый надежный источник о том, как, собственно, была устроена внутренняя жизнь в одном из самых закрытых и кровавых режимов современности. Короче говоря, человеку в течение трех лет каждый день за его блог светила секир-башка в самом прямом и непосредственном смысле слова; это вам не спецприемник. Сегодня Омар в Париже открывает выставку предметов искусства из музеев Мосула, которые людям удалось с огромным риском для жизни спасти от ИГИЛ.
А дядька, который «Газманов» — это перуанский политик Хулио Гузман, экономист, бывший вице-премьер правительства Перу, участвовавший в выборах президента страны в 2016 году, но снятый с выборов за «использование нелицензионных шрифтов на сайте кандидата» (да, так умеют не только у нас) за месяц до дня голосования.

Короче говоря, там очень крутые ребята от Гаити и Сьерра-Леоне, до Южной Кореи и Алжира, и это большая честь, оказаться с ними в одной группе; буду стараться не ударить в грязь лицом. Никогда в жизни не участвовал ни в одном проекте, который можно было бы назвать проектом в сфере гуманитарного образования, это будет интересный новый опыт.

Начинается все это в середине августа и продолжается до середины декабря, то есть один осенний семестр; то есть это краткосрочная программа, не магистратура и не аспирантура, но, все равно, надеюсь, поможет привести в порядок мысли. Ожидается, что нам будут читать лекции, мы будем читать лекции, говорить друг с другом о разных общественных проектах. Плюс, ты можешь в течение семестра посещать как слушатель любой из 2000 курсов, которые читаются студентам и аспирантам Йеля.

Образование — это хорошо, это важнейшая ценность. Попробую чему-то научиться полезному (впрочем, до августа еще, конечно, дожить надо).

Комментарии: 

Ракова и Столяр

Когда мы доказываем, что 10 миллионов голосов были тупо дописаны в протоколы в нескольких регионах, мы, разумеется, ни в коем случае не имеем в виду, что фальсификации были локализованы только в этих регионах, а в целом по стране невыборы прошли «чисто». Речь идет только о том, что в Кемерове, Нальчике и Грозном фальсифицировали топорно, открыто и тупо — а в других местах работали тоньше.

Москва — особенный регион. Очень протестный, самый большой по числу избирателей. Фальсифицировать топорно — нельзя, проходили в 2011 году, слишком опасно. Не фальсифицировать — нельзя, результаты будут слишком сильно выбиваться из общего ряда. Будто сытая, зажравшаяся столица не испытывает должной благодарности к национальному лидеру за стабильность, эрзац-пармезан и Дейр-эз-Зор. Задача, поэтому, перед московскими властями стоит тонкая и непростая, а на её решение брошены лучшие силы: Анастасия Ракова, её верная сеть МФЦ, а также сам ЦИК. Как добиться высокой явки, но чтобы наблюдатели ничего не увидели?

Решение — специально созданная ЦИКом система «голосования по месту нахождения», и вся кампания информационного сопровождения и прикрытия вокруг неё. Смысл этой системы заключается в возможности понимать явку (именно явку) таким образом, что обычные инструменты наблюдения будут бессильны это выявить. Способ Шпилькина, например, обнаруживает аномальное перераспределение голосов в пользу административного кандидата на участках с высокой явкой, но когда людей принуждают голосовать по месту работы (или даже принуждают проголосовать несколько раз, но не за конкретного кандидата), гистограмма Шпилькина никакой аномалии не покажет. То же самое и с нашим методом тотального физического подсчета людей на участках. Он позволяет выявить (и выявил) переписывание протоколов и приписки мертвых душ в десятках регионов, но не в состоянии, увы, отличить избирателя, голосующего добровольно, от голосующего по принуждению. Если человек пришел на участок — мы его считаем. И если человек получил несколько отрывных талонов и проголосовал несколько раз — тоже считаем.

Ей есть что терять

Механизм борьбы с таким видом фальсификаций ещё предстоит разработать, а в том, что они имели место, сомневаться не приходится. Мы сами ставили эксперимент, в день «выборов» были люди, которые демонстрировали возможность повторного голосования, и, наконец, все вопросы, если они у кого-то оставались, сняла блестящая работа Reuters.

У нас — как, впрочем, и у всех, кто долго и профессионально занимается организацией наблюдения на выборах, – никаких вопросов не осталось уже давно, в тот момент, когда началась тотальная информационная кампания в поддержку «голосования по месту нахождения», в ходе которой Элла Памфилова рассказывала, как уникальная IT-система ЦИК РФ не позволит голосовать повторно.

Как говорится, есть три вида лжи: ложь, наглая ложь и когда Памфилова открывает рот. «Уникальная IT-система ЦИК РФ» называется ГАС «Выборы», создавалась она в начале нулевых, при Вешнякове (и, между прочим, на деньги Всемирного Банка, выделенные России на программу модернизации государственных органов) и, как знает всякий, кто хотя бы раз был наблюдателем, не используется на УИКах. ГАС «Выборы» автоматизирует федеральный, региональный и территориальный уровни организации выборов, но не участки. Даже если на участке КОИБ, к ГАС «Выборы» он не подключается; ночью, после завершения подсчета голосов и оформления бумажного протокола об итогах голосования на УИК, председатель УИК сейчас, как и 15 лет тому назад, едет в ТИК (в городскую или районную администрацию), и там уже данные протокола вводятся в ГАС «Выборы». Никакой электронной системы, с помощью которой на участке можно было бы проверить, не голосовал ли уже избиратель, равно как и проверить, что он проголосовал, – просто не существует в природе.

Даже коллеги Памфиловой по ЦИКу пытались как-то смягчить нелепость ее утверждений; Булаев, кажется, объяснял, что на практике с УИКа будут «звонить» в ТИК, чтобы проверить, голосовал ли избиратель. Теоретически такая схема могла бы работать, но только теоретически; кроме того, она не имеет права на существование, потому что представляла бы собой абсолютный «чёрный ящик», непрозрачный для наблюдателей и требующий презумпции абсолютного доверия ко всем уровням избирательной системы. А откуда ему взяться?

Итак, система «голосования по месту нахождения» позволяет очень удобно фальсифицировать явку и организовывать контролируемое голосование по принуждению таким образом, что традиционными методами наблюдения это невозможно выявить. Дерзко и преступно — талантливо!

Талантливых преступников губит наглость, головокружение от успехов. Когда месяц назад стали появляться свидетельства очередей в МФЦ и массового принуждения сотрудников московских бюджетных организаций к оформлению заявлений на голосование «по месту нахождения», Ракова не просто все отрицала, но даже начала грозиться судами. А как только голосование в Москве завершилось, Анастасия Ракова и её верное эхо Алексей Венедиктов (его задача заключалась в том, чтобы легитимизировать всю аферу в качестве «главы общественного штаба по наблюдению в Москве»; почетная должность, которая впервые пригодилась в 2013 году, когда надо было спасти Собянина от второго тура мэрских выборов, закрыв глаза на полностью купленное и фальсифицированное надомное голосование) поспешили в один голос сообщить о том, что выборы в Москве прошли вообще без нарушений.

По идее, каждый человек с высшим образованием сдавал зачёт по математической логике (или какому-то курсу высшей математики, включающему основы логики) и понимает, в чём проблема утверждений, снабжённых квантором всеобщности, в реальной жизни: достаточно одного контрпримера для опровержения. Если говорят «их там нет», то достаточно привести пример хотя бы одного из «них» «там», чтобы опровергнуть утверждение; если пишут, что «никто никого в Москве не принуждал голосовать», то один конкретный случай принуждения доказывает лживость авторов.

Благодаря аресту, такой пример у меня есть. Во вторник, 20 марта, в камеру номер 2 спецприёмника номер 1 ГУ МВД России по г. Москве на 5 суток заехал Александр Сергеевич Столяр, 42-летний водитель автобуса, сотрудник «Мосгортранса». Он не знал, кто я, но разрешил мне опубликовать его имя и историю; у меня есть свидетели, которые могут подтвердить его слова; он не имел никакой заинтересованности, просто рассказывал о свежих впечатлениях.

Первое: всем сотрудникам «Мосгортранса» без исключения (и вне зависимости от того, работают они 18 марта или сидят дома) была дана команда пойти в МФЦ и оформить заявление на голосование по месту нахождения. Второе: всё это координировалось через группы в WhatsApp’е, участие в которых обязательно для сотрудников предприятия; были недовольные, но им в этих же группах разъяснялось, что отказ повлечёт за собой увольнение. Третье: 18 марта все сотрудники организованно, под контролем начальства, проверяющего явку по спискам, голосовали на нескольких УИКах в районе ул. Россошанской (как я понимаю, там офис «Мосгортранса» или что-то такое); Столяр не знает ни одного из коллег, кто уклонился бы от организованного таким образом принудительного голосования.

Ну вот и всё: Анастасия Владимировна, можете проверить.

Все остальные могут выбирать, кому верить: Раковой или Столяру.

Комментарии: 

Некоторые цифры невыборов

Про объем фальсификаций. Метод Сергея Шпилькина, как известно, заключается в выявлении групп участков, на которых явка избирателей аномальным образом коррелилрует с количеством голосов за административного кандидата. Оценивая приписки на таких участках, Шпилькин приходит к выводу, что в фальсифицированных протоколах Путину приписаны около 10 млн голосов.

Наш метод — применявшийся, в отличие от хорошо зарекомендовавшего себя метода Шпилькина, впервые — заключается в прямом подсчёте явки на десятках тысяч УИКов буквально «по головам». Наш подсчёт показал, что на участки физически, ногами, пришло 55% российских избирателей. Добавляя к ним данные ЦИК по «надомному голосованию» (мы не можем их никак верифицировать; по данным ЦИК на дому проголосовало 4,6% избирателей, это аномально много, но, увы, никакой другой цифры у нас нет), получается расхождение между реальной явкой и официальной памфиловской (67,5%) в 8 процентных пунктов, то есть 9 миллионов голосов избирателей.

Реальная явка (+0,4% голосования за рубежом) и явка памфиловская

В науке это называется доказательством. Когда неизвестная величина двумя независимыми группами исследователей оценивается абсолютно разными методами, которые никак между собой не коррелируют, и при этом получается одинаковый результат — это и есть самый надёжный способ установить значение этой величины.

Доказано, что прямая приписка голосов за Путина — около 10 млн. Интересно, что на формальный результат это никак не влияло (было бы у Путина не 56 млн голосов из 73 млн, а 46 млн из 63 млн — было бы не 76,7%, а 73%, ничтожная разница, около 2 процентных пунктов прибавил бы Грудинин, 1 пункт — Жириновский и оставшиеся 0,7 пункта — остальные потешные кандидаты вместе взятые) — и это в сто первый раз доказывает, что именно формальный результат организаторов невыборов нисколько не волновал. Но без этих 10 млн голосов явка была бы не 67,5%, а 59%; у Путина было бы не 51%, а 42% от всех голосов избирателей — и всё, не было бы никаких впечатляющих и символических (51%) рекордов. Поэтому, конечно, воры и жулики не смогли удержаться от воровства и жульничанья и вкинули эти 10 млн голосов за Путина.

Но это только самые прямые и наглые фальсификации — протоколы, заполненные цифрами, соответствующими избирателям, которые просто не пришли на участки. Есть ещё 3 млн человек, «потерянных» ЦИКом в сравнении с 2012 годом для повышения явки. Есть ещё невероятная по наглости и дерзости афера с отрывными талонами для голосования «по месту нахождения». Напомню, что по официальным данным ЦИК из 6 млн выданных талонов 5,5 млн были использованы в том же регионе, где они были выданы, — то есть подавляющее большинство из них открыто применялись не для облегчения волеизъявления сознательных граждан, а для организации контролируемого голосования подневольных сотрудников на специально выделенных УИКах, удобных начальству.

***

Про результаты наблюдения. Впервые на российских выборах было такое масштабное независимое наблюдение, дотянувшееся и до регионов, куда прежде нога наблюдателя не ступала. Результаты наблюдения следует признать крайне успешными, поскольку:

1. В сотнях случаев само появление наблюдателя на участке оказывало магический эффект на комиссию и приводило к локальной электоральной аномалии — снижению явки на десятки процентных пунктов относительно близлежащих, статистических неотличимых УИКов.

2. Экспериментально подтверждён факт, который ранее неоднократно устанавливался электоральными математиками теоретически: Россия делится на «Россию-1» (совершенно «белую» зону, где грубых фальсификаций нет) и «Россию-2» совершенно «чёрную» зону, где протоколы полностью переписываются на десятки процентных пунктов), при полном отсутствии промежуточных, переходных форм жизни. Уж если фальсифицируют — так по полной. По Шпилькину, почти половина из добавленных Путину 10 млн голосов пришлись всего на 7 регионов (Кабардино-Балкария, Чечня, Дагестан, Татарстан, Башкортостан, Краснодарский край и Кемеровская область), и наши полевые результаты находятся в полном соответсвии с этими теоретическими данными.

3. Нашла полное практическое подтверждение известная теоретическая гипотеза о том, что в регионах, в которых электоральная культура полностью утрачена и протоколы десятилетиями переписываются, реальная явка меньше среднероссийской — просто потому, что избиратели знают о тотальной фальсификации и не видят смысла ходить на «выборы». Реальная явка по данным наблюдения — 50% в Саратовской области, 29% (!) в Кабардино-Балкарии, 39% в Дагестане, 44% в Чечне — помещает все эти «славящиеся» фальсификациями регионы в самый низ рейтинга по явке.

Кстати, наш десант в Чечне принёс очень хорошую новость: на тех УИКах, где были наши наблюдатели, голосование было совершенно среднероссийским, 70% за Путина, 20% за Грудинина, 10% за остальных кандидатов. То есть после дерамзанизации все шансы у Чечни есть стать обычным российским регионом, платить туда дань в 60 млрд рублей в год нет никакой нужды.

Часть наших героических наблюдателей, которые зафиксировали в Чечне реальную явку

***

Вот такие вот вот цифры. Элла Памфилова их не прочитает, а вы прочитайте и передайте дальше.

Комментарии: 

Главный регион

Если вы меня спросите — на какой регион обратить внимание, чтобы всё понять про российские "выборы" — мой палец укажет на Кемеровскую область. В ней вся драма этих "выборов" в миниатюре.

Аман Гумирович уже несколько десятилетий уничтожает всю политическую жизнь в Кемеровской области

Мы понимали, что в Кемерово будет очень непросто — во все прошлые годы здесь вбрасывали как минимум по миллиону (!) голосов за партию власти и её кандидатов. Кемеровская область демонстрировала результаты за 90% в течение десятилетий. Наши штабы в Кемерово и Новокузнецке зато были в числе рекордсменов по количеству обысков, арестов и изъятий.

Готовились, поэтому, загодя. Наблюдателей-то у нас было много: недаром осенью и в Кемерово, и в Новокузнецке мы провели рекордные, многотысячные митинги, плюс ещё приехали помогать наблюдатели из Томска и Новосибирска. Добыли направления с запасом — и от штаба Явлинского и от штаба Собчак.

Явлинский отозвал свои направления за день до голосования (лишил полномочий доверенное лицо, которое их подписывало). Благодаря направлениям от Собчак, однако, сотни наблюдателей всё же попали на участки. И вели подсчёт явки, показывающий, что вопреки всем рекордам явки прошлых лет, Кемеровская область — обычный регион; явка — 56%.

За 15 минут до завершения голосования, свои направления отозвал и штаб Собчак. Наших наблюдателей массово, по всей области, одномоментно стали выводить с участков сотрудники полиции — разумеется незаконно (на момент подписания направлений доверенное лицо Собчак ведь располагало соответствующими полномочиями!). Лишь немногие из наблюдателей смогли удержаться на УИКах — но даже этого хватило, чтобы по официальным данным ЦИК, явка оказалась рекордно низкой для региона; в частности — существенно ниже, чем на "выборах" в Госдуму в 2016 году. Вместо обычного для Кемеровской области миллиона голосов, докинули и дописали "лишь только" около 600 тысяч.

https://2018.navalny.com

Мне кажется, в этой истории — всё, что надо понимать про весь сюжет "выборов-2018".

И фанатичная концентрация власти только и исключительно на показатели явки любой ценой. И её готовность ради этого идти на любые, самые откровенные и наглые нарушения закона. И безжалостная математическая статистика, наглядно показывающая и доказывающая и факт, и масштаб нарушений, но, конечно, ничего не значащая для Эллы Памфиловой. И героическая, отчаянная работа наших штабов, добивающихся вполне конкретного и измеримого результата, несмотря на беспредел и лютое противодействие. И подлинная, бесконечно подлая роль "системных либералов", для которых их и пустили на "выборы".

За 15 минут до завершения голосования, свои направления отозвал штаб Собчак. Из-за этого наших наблюдателей массово, по всей области, одномоментно незаконно стали выводить с участков сотрудники полиции

Ну а что тут удивительного? Почему "выборам" в Кемеровской области не быти репликой российских "выборов" в миниатюре, если сама Кемеровская область и есть Россия в миниатюре? Это регион, который богат благодаря добыче и экспорту природных ресурсов, но люди, которые добывают эти ресурсы нищенствуют. Владельцы угольных разрезов покупают яхты рекордной длины, пока инфраструктура региона окончательно деградирует. И правит всем этот дряхлый, выживший из ума азиатский царёк, уничтоживший почти всю политическую конкуренцию (но предпочитающий лечиться в Германии). Ничего не напоминает?

А хорошая новость, конечно, в том, что это всё — прошлое Кемеровской области. Отживающее прошлое. Именно благодаря нашей кампании мы узнали, как на самом деле выглядит Кемеровская область. Выглядит она прекрасно, вот так:

Ксения Пахомова (Кемерово) и Антон Волошин (Новокузнецк)

А поскольку, как мы убедились только что, Россия — это увеличенная Кемеровская область, то мы знаем: и у неё прекрасное, яркое и молодое будущее. Благодаря нашей кампании мы его немного приоткрыли и немного приблизили.

Комментарии: 

Мосгорсуд должен быть разрушен 

Осенью мой сокамерник Сергей В. совершил малопригодный поступок, преступление против урбанизма — украл велосипед стоимостью 4800 рублей, чтобы обменять его на сколько-то доз наркотического вещества. Сергея можно и нужно всячески осуждать и порицать, но при этом нельзя забывать: действующий Уголовный кодекс расценивает его поступок как преступление небольшой тяжести, за которое впервые оступившегося человека нельзя осудить на реальный срок (уcловка, штраф или обязательнее работы — пожалуйста), и нельзя до суда помещать в СИЗО.

Следствие катилось своим чередом, но Сергей В. проспал один из допросов, не явился по повестке, и был объявлен в розыск. Поскольку скрываться он и не думал, розыск завершился через неделю, когда участковый доставил Сергея в отдел полиции. Там его некоторое время продержали, потом оформили протокол по ст 20.1 КоАП ("мелкое хулиганство") якобы за нецензурную брань и отвезли в Бабушкинский районный суд, где судья Скулила выписала ему 8 суток ареста. Так Сергей В. оказался в камере номер 2 спецприёмника номер 1. Ну, с кем не бывает!

В ночь с 5 на 6 марта Сергей вышел на свободу, а уже на следующей день, 7 марта, улыбаясь, снова вошёл в нашу камеру с тем же пакетом и вещами, с которым освобождался. И с новым постановлением в руках: судья Скулина, нецензурная брань, 14 суток. Оказывается, сотрудники полиции ждали его ночью за воротами спецприёмника —отвезли в ОВД , там оформили новый протокол, и снова в спецприёмник. И сказали: так и будем тебя возить туда-сюда по твоей уголовке, раз в СИЗО тебя нельзя. А разыскивать тебя каждый раз нам лень.

История Сергея В. учит наc, безусловно, трём вещам:

— нехрен велосипеды воровать

— при желании, любого из нас можно хоть год в спецприёмнике продержать, полиция знает как это организовать;

— cхема, применяемая полицией, совершенно незаконна, и не работала бы, если бы полицейские не знали наверняка: к их услугам всегда есть судья Скулина, которая проштампуем любой бред фирменным "нет оснований не доверять".

Судья Скулина, разумеется, это имя нарицательное. На её месте мог бы быть почти любой районный судья в Москве. Потому что все они знают: можно выносить какие угодно решения— Мосгорсуд прикроет, Мосгорсуд своих не сдаёт.

За время ареста и общения с сокамерниками, чтения их постановлений об административном аресте, я неизбежно убеждаюсь в том, что, может быть, половина из них на самом деле могла бы быть подвергнута аресту в Прекрасной России Будущего с её непредвзятым и конкурентным судом. Но не более половины. Конечно, водителей без прав или в нетрезвом состоянии хватает, но ни предприниматель Джамиль (гражданин Азербайджана), у которого сотрудник полиции вымогал 50 тысяч рублей, угрожая депортацией, а потом дал 5 суток по 19.3 (неповиновение), раз уж все равно доставил в ОВД, ни дворник Магомед, который почти ни слова не говорит по-русски (переводчика ему, разумеется, никто не предлагал), получивший 4 суток за что-то (он не знает, и ему никто не удосужился объяснить) не могли бы быть арестованы судом, элементарно соблюдающим гигиену процедур, описанных в КоАП РФ. Как не мог быть арестован и водитель хлеборезки Николай (перегоревшая габаритная лампа, вымогательство взятки полицейскими, 19.3, 5 суток), и правозащитник Андрей Орёл (ночное дежурство вместе с жильцами, сражающимися против незаконной точечной застройки, 19.3, 15 суток) Как, конечно, не мог быть арестован мелкий воришка Сергей В. просто потому что кому-то хочется поддержать его под замком до суда или политический менеджер Леонид В., просто потому что кому-то хочется подержать его по замком на время выборов.

Ольга Егорова

И тем не менее Джамиль, Магомед, Николай, Андрей, Сергей и Леонид хлебают щи в спецприёмнике №1 ГУ МВД России по г. Москве (в прошлом году государство выделяло на это 145 рублей в сутки, в этом году — 137 рублей, поэтому к щам теперь не прилагается булочка).

Судья Скулина в Бабушкинском, судья Басихина в Гагаринском, судья Суслов в Даниловском имеют мало общего между собой — только то, что они являются бессловесными винтиками системы, которую построила Ольга Егорова, бессменная председатель Мосгорсуда. Суть этой системы проста: рука руку моет. Это административно-командная система, в которой указания начальства выше закона, нравственности и здравого смысла.

А в итоге — просто можно арестовать кого угодно.

Комментарии: