Я вообще сильно против того, чтобы привыкать. Нельзя привыкать к плохому — к арестам и штрафам, к беспределу и лжи. Но и к хорошему тоже привыкать не стоит! Если есть что-то хорошее — давайте об этом говорить и радоваться. Даже если речь идет о небольших победах — они сегодня ценны как никогда.

В Екатеринбурге муниципалитет решил устроить конкурс по определению перевозчика для нескольких городских автобусных маршрутов. Естественно, многие фирмы были готовы делать это бесплатно (получая деньги по тарифу с пассажиров, а не от города), или даже сами доплачивать. Их все сняли с конкурса по надуманным основаниям, и за 27 млн рублей (!) отдали контракт на перевозку некоей фирме-однодневке. Штаб Навального в Екатеринбурге обнаружил это, написал жалобу в ФАС и добился успеха — конкурс был отменен. Спасли для городского бюджета 27 млн рублей и не только: думается, и качество перевозок в итоге будет выше.

За каждой такой бумажкой — недели кропотливой работы юристов и волонтеров

А московский штаб спас от распила 5 млн рублей — и не где-нибудь, а прямо в Академии МВД. Штаб в Белгороде добился через ФАС возбуждения дела о картеле при закупках медицинской техники. В Кемерово вообще (беспрецедентное дело!) добились штрафа для вице-мэра, отвечающего за госзакупки. А в Тамбове наказали нерадивую управляющую компанию — так что не закупками едиными.

Естественно, далеко не все штабы занимаются закупками, и наши победы — не только сэкономленные деньги. Краснодарский штаб весь октябрь занимался делом, которое не измерить рублями — общественной кампанией по вытаскиванию из СИЗО адвоката Михаила Беньяша. И вытащили! В Перми штаб организовал и провел митинг в защиту местной железной дороги, которую хотел разобрать пришлый губернатор Решетников: отстояли дорогу, по крайней мере на некоторое время.

А штаб в Чебоксарах уже полгода воюет за чистый воздух — против местного бандита-олигарха-единоросса, который натурально заваливал куриным пометом поля близ чувашской столицы. Почитайте, там целая эпическая сага. И, заметьте, как методичная работа штаба приводит к результату: сначала их пытаются игнорировать, потом про расследования приходится начинать писать местной прессе, потом депутаты-единороссы вынуждены выходить на дебаты против нашего координатора Семена Кочкина, и, наконец, общие разговоры о строительстве завода по переработке отходов птицефабрики превращаются в конкретные обещания с бюджетам и сроками (штаб, конечно, продолжит контролировать).

Еще несколько месяцев тому назад таких историй было очень мало — сейчас не проходит и недели без того, чтобы тот или иной региональный штаб не праздновал победу. Научились, набрались опыта, нащупали болевые точки; учатся на своих и чужих ошибках, стараются, пробуют. Это все дает результаты — не быстрые, не ошеломительные, но важные и ощутимые. И их будет все больше.

Ну и конечно, важен косвенный результат: благодаря работе штабов, их победам, их постам и видеороликам, об этой деятельности каждый месяц узнают сотни тысяч людей. Это меняет политическую жизнь и климат в регионах; это большой задел на будущее.

У нас сейчас работает 33 полноценных региональных штаба (+5 «народных», которые сами собирают деньги на свою работу), в них всех вместе взятых (плюс в компактной федеральной структуре, которая координирует и обеспечивает их функционирование) суммарно работает менее 100 человек — это ядро той структуры, которую мы создавали в 2017 году. Благодаря такой компактности, мы укладываемся примерно в 8 млн рублей в месяц со всем зарплатами и налогами — и, как вы видите, каждый месяц их многократно «отбиваем», если так можно сказать. Спасибо, что продолжаете нас поддерживать!

Лейтмотив моего прошлого поста про Йель в том, что программа World Fellows дает возможности, а их использование всецело зависит от самого участника программы. Вот про это я и хочу довольно подробно рассказать.

Я не пошел и не записался ни на один из курсов. И своему персональному библиотекарю (да, за каждым из World Fellows закреплен один из сотрудников библиотек Йеля, а библиотеки здесь просто фантастические) еще ни разу не писал с просьбой подобрать мне книги. И к консультанту по creative writing тоже пока не ходил (но пойду чуть позже).

Библиотека Стерлинга — крупнейшая из 15 библиотек Йеля — это в буквальном смысле слова храм науки

Почему так? Вообще, сначала, когда вся эта история только затевалась, у меня глаза горели именно от курсов. Надо же: вся сокровищница мирового знания перед ногами — хочешь, иди изучай алгебры Ли, хочешь — древнеперсидский. Есть курс про историю российских спецслужб и их операций, который читает бывшая агент(ка) ФБР, а есть семинар по трактату Санхедрин, который ведет действующий раввин. Но по здравому размышлению я решил, что мне это все не пригодится. (Ну, точнее, может и пригодится — кто знает, как жизнь повернется! — но время точно можно потратить с большей пользой).

Я все-таки по образованию математик, и за один семестр мне профессиональным юристом, экономистом или журналистом не стать. Вот понятно, что коллеге Майклу, юристу из Руанды, очень круто использовать возможность за семестр в Йеле взять пару курсов по международному праву от лучших в мире профессоров в этой сфере, а коллега Пилар, журналист из Испании, ходит на профессиональные семинары на местном журфаке, и очень их хвалит: у них есть база, на которую они с радостью могут добавить что-то ценное за эти четыре месяца, что мы здесь. У меня такого нет — ну то есть я бы с большим удовольствием провел бы семестр в обнимку с алгебрами Ли, но надо уже честно себе признаться: это не то, зачем я сюда ехал.

Вот вам еще немного местной библиотеки

На самом деле, когда я сюда ехал, у меня было в голове две довольно четких идеи относительно того, чему я хочу посвятить семестр.

Первая идея заключалась в том, чтобы немного выдохнуть, переключить внимание и снова обрести способность мыслить стратегически. Полтора года кампании Навального — это были самые интересные полтора года моей жизни, но также и самые напряженные. Оперативное управление нашей системой штабов — 350 сотрудников в 85 городах — в условиях очень ограниченной по времени политической кампании под большим внешним давлением — это интересно, но это прежде всего огромное количество текучки, десятки и сотни кадровых, финансовых, логистических и прочих операционных вопросов каждый день. В этих условиях горизонт планирования вынужденно сужается до недель или месяцев. Это не хорошо и не плохо: просто невозможно иначе. Некогда читать книжки (ну кроме как в спецприемнике!), или думать о каких-то глобальных вещах, некогда рефлексировать — надо просто фигачить. Но из этого состояния обязательно надо вынырнуть.

Четыре месяца относительного спокойствия в ходе йельского семестра должны были в этом помочь. Возможность осмыслить собственный опыт, пообщаться с множеством умных и успешных людей, сравнить свой опыт с их опытом — лучший способ восстановить глобальное видение происходящего, увидеть «большую картинку». Забегая вперед (я про это напишу еще, конечно, отдельный пост), скажу, что, кажется, на этом направлении у меня многое получилось. Даже немного больше, чем планировалось.

В Коннектикуте ожидаются очень напряженные губернаторские выборы

Вторая мысль, с которой я сюда ехал, была связана, конечно же, с промежуточными выборами, midterm election, которые должны состояться 6 ноября. Все конгрессмены США, треть сенаторов, множество губернаторов (включая и губернатора Коннектикута) будут переизбраны в этот день, не говоря уж про десятки тысяч законодателей и чиновников регионального и муниципального уровня. Это абсолютно ключевое событие в политической жизни страны: демократы надеются переломить расклад сил в Сенате, во многих регионах идут очень плотные и упорные губернаторские гонки, в политику вкладываются огромные деньги и волонтерские усилия. Ну и конечно выясняется реальный расклад сил и предпочтений перед началом очередной президентской кампании.

Моя нехитрая идея заключалась в том, чтобы посмотреть на настоящие выборы с близкого расстояния. Просто выбрать какую-то конкурентную кампанию — например, выборы губернатора Коннектикута будут очень боевыми (штат традиционно очень "демократический", что типично для Новой Англии; но последний губернатор-демократ был крайне непопулярным, загнал штат в большие долги и экономический спад и даже не пошел на перевыборы — хотя мог — и республиканцы пытаются использовать это обстоятельство) — и каким-то образом к этой кампании «прицепиться». Да просто хотя бы пойти в чей-то штаб поволонтерить. Посмотреть, как организована полевая работа, агитация, фандрайзинг, ИТ, медийка, дебаты, работа с базами... Вся кампания. Не всегда же у нас будут псевдовыборы, на которых все решается еще на стадии фильтрации списка кандидатов — будут в России, обязательно, снова, и настоящие выборы, на которых побеждать будет тот, кто проведет лучше кампанию и убедит в своей правоте, в своей программе больше избирателей. И тогда, обязательно, мне мой американский опыт пригодится (думал я).

Выяснилось — спасибо Путину или Трампу или им обоим, даже и не знаю, кого больше благодарить — что фигушки. Ты тут не объяснишь, что ты российский оппозиционер. Ты для них просто какой-то чувак из России. Той самой страны, которая вмешивается в американские выборы. Поэтому сама идея, что кто-то из России будет где-то в штабе или около штаба одного из кандидатов представляется в 2018 году (еще три года назад это было, конечно, совсем не так) такой дикой, такой токсичной, связанной с такими рисками для этого кандидата, что о ней очень быстро пришлось забыть.

Пришлось импровизировать. В итоге, мне удалось выстроить систему, когда я раз в неделю обедаю с кем-то из близких к губернаторской кампании республиканцев, и раз в неделю — с кем-то из демократов. Имею возможность задать любые вопросы и получить ответы если не из первых, то, хотя бы, из вторых рук. Немного не то, на что я рассчитывал — но очень много интересного и полезного все равно узнаю. (И про это напишу отдельно тоже).

* * *

В итоге, однако, у меня освободилось не так мало времени, и стало ясно, что нужно придумать что-то еще. Благо, и придумывать-то особо не пришлось: на меня посыпались приглашения. Университеты хотят знать, что происходит в российской политике, из первых рук. И я понял, что в этих приглашениях есть большой смысл.

Правда заключается в том, что Россией никто не занимался примерно 25 лет. То есть ясно, что во времена Холодной войны в США огромные ресурсы вкладывались в «советологию». Потом Холодная война закончилась — и все на этой стороне Атлантики выдохнули с облегчением. Йель, где я нахожусь — ведущая кузница кадров американской дипломатии. Но специальная программа для магистрантов по российской политике здесь была создана только в 2015 году (очевидно, после Крыма и прочих событий). Или вот на прошлой неделе, 9 октября, я выступал в Бостоне, в университете Тафтса; там есть очень престижный факультет международных отношений, самый старый специализированный факультет такого рода в США — и там магистрская программа по России была запущена два года назад.

На практике это означает вот что: что те люди, которые сейчас определяют политику в отношении России в США — это, по большей части, пожилые люди, выросшие и учившиеся во времена Холодной войны, и мыслящие в тех категориях (заметим: про людей, которые определяют политику России в отношении не только США, но и всего мира, можно с уверенностью сказать ровно то же самое), и это очень плохо и грустно. Но хорошая новость в том, что это поколение скоро уйдет, и его заменят молодые ребята — те, которые сейчас учатся. Это значит, что возможность поговорить с ними, рассказать им о России, о тех процессах, которые в нашей стране происходит — это возможность поговорить напрямую с теми людьми, которые будут определять американскую внешнюю политику на российском направлении уже через 5-10 лет. То есть с теми людьми, которым, я абсолютно уверен, предстоит иметь дело с президентом Навальным и трансформацией нашей страны в Прекрасную России будущего. Упускать такую возможность было бы глупо и безответственно — надеюсь, вы со мной согласитесь.

Пока сформировалось вот такое расписание до конца этого семестра:

22 октября — Йель (вот ссылка на мероприятие)
12 ноября — Йель (дискуссия с Аркадием Островским)
27 ноября — Нью-Йорк (Columbia University)
29 ноября — Чикаго (University of Illinois at Chicago)
4 декабря — Принстон
и еще будет, скорее всего, Корнелл (но пока с датой непонятно), и уже было одно выступление в Нью-Йорке и выступление в Бостоне, в Tufts University, о котором я выше упомянул.

Такие дела. Продолжение подробного рассказа про Йель следует.

Обещал с некоторой периодичностью информировать вас о работе штабов, с радостью делаю это снова. Как раз вот три месяца назад рассказывал о первых успехах и первых проектах — хороший срок, чтобы оглянуться назад и подвести какие-то итоги.

Самая большая политическая организации в России продолжает свою работу по всей стране

Мы продолжаем наш «видеоконкурс»: каждую неделю отбираем лучшие материалы, которые делают штабы, и запускаем их в платное продвижение в своих регионах с небольшим бюджетом. Работает очень хорошо: скажем, только за сентябрь на конкурс штабы представили 65 видео, из которых около 20 были признаны победителями и суммарно собрали существенно более миллиона просмотров.

Даже на общем сильно фоне, хочется выделить два региональных расследования последнего времени, которые стали настоящими рекордсменами. Видео тамбовского штаба «Как губернатор Александр Никитин школу строил» собрало более 100 тысяч просмотров (это, без преувеличения, почти весь Тамбов!), при этом в платное продвижение мы его не ставили (честно говоря, не помню, по какой причине) — то есть это 100 тысяч чистой органики, люди пересылали видео друг другу. Потому что задело за живое:

А краснодарский штаб выпустил полномасштабное расследование про семейный бизнес мэра города Геленджика Виктора Хрестина, почитайте текст или посмотрите, если еще не видели, получасовое видео. Более 250 тысяч просмотров (это видео мы ставили в платное продвижение) и конкретный, измеримый результат — Хрестин больше не мэр Геленджика. Ура!

И вот еще, на мой взгляд, очень важно. Московский штаб перестал быть «приложением» к штабу федеральному; впервые за долгое время он стал активно заниматься региональной — то есть, в данном случае, московской! — повесткой. Загляните на канал московского штаба или на их сайт, там много всего интересного о московских проблемах. А вот самое свежее — и отличное — видео:

Еще несколько особенно удачных видео прокомментирую, так сказать, в формате ускоренной перемотки, но вы, пожалуйста, найдите время и посмотрите.

Штаб в Чебоксарах привлекает внимание к незаконному захвату земли — а штаб в Уфе к незаконному захвату воды. В Белгороде раскрыли картельный сговор на медицинских закупках, и добились возбуждения уголовного дела — а в Омске разбирались с воровством на закупках рекламы для прославления местных властей. Иркутск продолжает начатый еще весной проект по мониторингу лесных угодий — а Ярославль продолжает сражаться за референдум по вопросу ввоза подмосковного мусора. Штаб в Иваново в традиционном ФБКшном стиле раскупоривает дворцы и имения очередного единоросса — а штаб в Мурманске расследует многомиллионные траты на VIP-перелеты «губерматери» Марины Ковтун.

Круто? По-моему очень. И весьма результативно. А это я только по самым верхушкам пробежался, и только по последним двум месяцам. Куда больше подробностей — на сайте штабов.

Антикоррупционные расследования и борьба с нарушениями на закупках, экологические проекты и политические кампании — все это делают штабы Навального в 45 регионах России. И это при том, что есть еще и общефедеральные задачи — как, например, наша кампания против повышения пенсионного возраста. И это при том, что большую часть сентября большая часть координаторов вообще под арестом провела после митингов 9/9...

Продолжайте поддерживать работу наших штабов. Каждый рубль — это вклад в политическую жизнь в российских регионах, в то, чтобы не дать им превратиться в унылые болота; вклад в плодородную почву, из которой прорастают ростки самоорганизации, политического активизма, свободомыслия, смелости, гражданского мужества. Каждый региональный штаб — это, без преувеличения, группа героических людей. Они меняют Россию к лучшему прямо сейчас, каждый день. Помогайте им.

Вам, конечно же, было мало различных YouTube-каналов, поэтому вот вам еще один — канал Общества Защиты Интернета. Видео на нем будут появляться редко, и это будут не ролики «на злобу дня». Мы пытаемся создать формат ближе к «образовательному». Будем подробно и обстоятельно рассказывать, что с интернетом происходит.

Первое видео — про блокировки. С чего все начиналось, как мы дошли до жизни такой, почему блокировки — это зло, и как сама структура интернета мешает тому, чтобы у криворуких мерзавцев из Роскомнадзора хоть что-либо получилось. Тут довольно подробно, 20 минут, ну извините — тема такая, надо разобрать все последние шесть лет жизни российского интернета. Просто все это подкрадывалось незаметно, и только сейчас вдруг всех клюнуло по голове жареным петухом — но чтобы это понимать и с этим бороться, надо понимать всю историю.

Для меня этот канал — такой наследник программы «Облако»; пока я в Йеле, о возвращении «Облака» в прямой эфир речь не идет, ну, значит, вот в таком формате будем (не только я, но и мои коллеги по ОЗИ, конечно) рассказывать вам простым языком о том, что как и почему происходит с интернетом в России.

Покуда наступление на свободу интернета в России продолжается — боюсь, эта работа актуальности не утратит.

На индекс свободы интернета (https://ozi-ru.org/i/grafik/) без боли смотреть невозможно

Подписывайтесь, смотрите, критикуйте, давайте обратную связь, предлагайте темы!

Такого длинного перерыва в ведении этого блога у меня еще не было никогда, стыдоба. Но это потому что реально все было очень плотно. Сейчас буду понемногу наверстывать упущенное; я же обещал подробно рассказывать о своем семестре в Йеле — вот, буду рассказывать.

Во-первых, надо договориться о терминах. То, что я здесь делаю — называется fellowship, и я пока так и не придумал, как это правильно на русский язык одним словом перевести. Это не «учеба», не «обучение», не «стажировка» — я не получаю никакой степени, не сдаю никаких экзаменов, и, вообще, меня никто ничему не учит. Это, скорее, некое «членство в организации»: весь семестр, с августа по декабрь, в общем и целом посвящен тому, чтобы сделать меня частью «Yale community», сообщества людей, имеющих отношение к Йельскому университету. Для этого мне предоставляются все возможности; как я их использую — это мое дело и моя ответственность. Короче, реально перевести этот простой термин — fellowship — на язык людей, привычных к тому, как устроена университетская жизнь в России, оказывается не таким простым делом. Буду не переводить, а объяснять.

В качестве отправной точки — вот фотография расписания, которое у меня на холодильнике висит:

Как видно, обязательных, регулярных мероприятий у программы совсем немного.

Каждый понедельник — ужин, в котором участвуют все участники программы и приглашенный гость (вчера, например, это был американский архитектор и художник сирийского происхождения Мохаммад Хафез); это неформальный разговор на тему, интересную гостю (разумеется, вчера это была Сирия).

(Тут надо сделать важное отступление: руководитель программы World Fellows, Эмма Скай — один из ведущих в мире экспертов по Ближнему Востоку, и это не может не находить отражения в направлении, которое принимают многие мероприятия программы. Я пока не понял до конца, насколько мне это нравится: ну то есть с одной стороны, это сильно расширяет кругозор, с другой — не могу представить себе, каким образом эти новые опыт и знания смогут мне пригодиться в ближайшие годы. Но так бывает, что ты не знаешь, а оно пригождается!).

Каждую среду — общая утренняя встреча участников программы, и на ней мы рассказываем друг другу о своей работе и своем опыте. Я свой доклад (естественно, про президентскую кампанию Навального) делал первым, теперь расслабленно слушаю коллег. Опыт у всех невероятно разный (от военной службы до работы с детьми, от расследований до политики, от Гаити до Южной Кореи, от Испании до Сомали), и это, пока что, самое интересное из мероприятий программы.

И, наконец, как вы видите в расписании, есть еще некие «семинары по развитию лидерства», это такие довольно традиционные коучинг-сессии от местных Тони Роббинсов (два семинара уже было в августе, во время предварительной ориентации для участников программы, и четыре еще предстоят). Командная работа, работа в маленьких группах, фасилитация, все такое. Пожалуй, это единственное мероприятие программы, которое с некоторой натяжкой можно назвать «учебным»; при всем моем скепсисе к бизнес-тренерам и бизнес-тренингам, эти семинары ведут двое отличных ребят, и они (пока) весьма интересные.

Всё! То есть вот обязательная программа на этом исчерпывается.

А дальше... а дальше: все люди взрослые. Никто никого не тыкает ни во что и не заставляет ничего делать. Но есть тьма возможностей.

Например, ты можешь ходить и слушать любой из 2000+ курсов на любом из факультетов Йеля. (Сдавать зачеты/экзамены и получать оценки, однако, нельзя). Есть видеостудия (оборудование в ней сильно круче, чем в ФБК), и медиаконсультант при ней: ты можешь ходить, записывать всякие видео и получать обратную связь, типа как лучше выступать, работать с жестами и словами и т.п.; есть консультант по текстам — пожалуйста, можешь показывать любые свои заметки и статьи, и она поможет улучшить язык и подскажет, как что лучше делать. И так далее. И, конечно, networking: если ты хочешь пообщаться о чем угодно с кем угодно из Yale community — из студентов, профессоров, выпускников — программа поможет тебе организовать такую встречу. Но как пользоваться этими возможностями (и какими пользоваться) — твое личное дело.

Наконец, каждый из нас в свою очередь обязан внести свой вклад в жизнь университета — организовать и провести за семестр не менее четырех мероприятий (лекций, круглых столов, дебатов — любых) для любой аудитории (хоть открытых для всех желающих, хоть для студентов конкретного курса и направления). Ну и, соответственно, мы можем посещать мероприятия друг друга. (Вот, например, сегодня Ибу привозит на кампус какого-то блокчейн-эксперта, делает с ним круглый стол про демократию и блокчейн — я туда пойду). Весь календарь таких мероприятий лежит здесь, и он довольно плотный. Это для меня — самая интересная часть всей истории.

В следующих сериях:
— как все это финансируется, кто за все платит и, вообще, как устроена программа организационно;
— в каких мероприятиях (и почему) я принимаю участие, и что я делаю; — выборы губернатора Коннектикута — взгляд почти изнутри;
— все 16 World Fellows: кто они и чем круты;
— как устроен университет: студенты, факультеты, колледжи.
Ну а также пишите, конечно, ваши вопросы и пожелания.

У меня сегодня начинается мой семестр в Йеле, на программе Yale World Fellows. Надеюсь, будет интересно. Если будет интересно, то, конечно, мне будет хотеться обо всем подробно рассказывать. В связи с этим естественный вопрос: а вам интересно про это будет читать?

Посты писать? Видеоблог делать? Насколько подробно? Акцент на образовательный контент или на неформальную жизнь? Ну, короче, насыпьте обратной связи. Ну и в комментах на вопросы готов поотвечать.

Это вот Horchow Hall, офис Jackson Institute for Global Affairs, здесь в основном все мероприятия будут

Сеть региональных штабов Навального работает в новом формате уже три месяца, и я периодически рассказываю здесь о региональных проектах и достижениях, но сегодня важный день: рад вам представить сайт Штабов Навального, на котором вся эта информация собрана в одном месте (и, мы надеемся, будет оперативно обновляться).

Записаться в волонтеры и связаться с штабом в своем городе, поддержать работу штабов финансово и посмотреть последние расследования – это все можно здесь. Идете на страницу любого штаба — и там вся информация о его работе: видеоролики, кампании, и просто текущие организационные моменты.

Скроллите ниже — там вся контактная информация и соцсети.

Ну и возможность сделать пожертвование, конечно — куда ж без этого. Сеть штабов ведет свою работу и тычет острой палкой в региональных жуликов всех мастей только благодаря вашей поддержке.

У нас есть несколько IT-вакансий.

DevOps.
Frontend-разработчик.
Бэкенд-разработчик на Django.
Full stack web-разработчик.

Зарплаты ниже рынка. Рабочий день ненормированный. Задачи разнообразные и интересные. Возможны аресты. Корпоративный юмор с элементами АУЕ-культуры. Уникальный коллектив. Навальный на летучках. Вечеринки в честь обысков. Работа мечты.

По всем вопросам: [email protected]

Президентская кампания завершилась три с половиной месяца тому назад. Два с половиной месяца назад мы рассказали о том, чем теперь будет заниматься региональная сеть — каждый штаб защитит собственный политический или общественный проект для своего региона и начнет его делать. Понятно, что и федерального уровня задачи остаются (так, очень и очень многие штабы поучаствовали в организации митингов против пенсионного грабежа 1 июля) — но акцент мы сделали на том, чтобы штабы активно включились в политическую жизнь своих регионов.

Пора посмотреть, что у них получается.

Сразу несколько штабов решили попробовать принять участие в местных выборах. Самая заметная кампания у нас идет в Хабаровске: наш координатор Алексей Ворсин баллотируется в мэры города, и сейчас собирает подписи (если вы живете в Хабаровске и там же прописаны, вам сюда). Координатор в Волгограде, Алексей Волков, баллотируется в городскую Думу по одномандатному округу, как и координатор в Красноярске, Яна Герасимова и координатор в Саратове, Михаил Мурыгин. Координатор в Челябинске, Борис Золотаревский идет в районный совет. Штабы в Тюмени, Твери, Тамбове, Уфе, Иваново, Архангельске, Краснодаре также участвуют в местных выборах, помогая кандидатам из числа наших волонтеров или сторонников. Суммарно на выборах разных уровней в ближайший единый день голосования (9 сентября) мы поддерживаем несколько десятков кандидатов по всей стране.

Но большая часть штабов взялась за местные проблемы (это, разумеется, отлично совмещается с участием в выборах): Ярославль борется против экспорта мусора из Москвы и Московской области, Тамбов — против самых высоких в Черноземье тарифов ЖКХ, Казань расследует нарушения при госзакупках, которые проводят местные жулики и так далее.

А мы в федеральном штабе учимся эффективно управлять одновременно 45 разными региональными проектами, контролировать ход 45 разных кампаний.

Одна из важнейших штук, которые мы придумали на этом пути — конкурс видеороликов. Каждый штаб, когда ведет свой проект — даже если этот проект достаточно длительный — все равно проходит через какие-то этапы, контрольные точки, когда есть какие-то достижения, о которых надо рассказать миру. Мы объявили (в середине мая): такие публичные отчеты в виде видеороликов — если сами штабы считают их достаточно забойными и достойными всеобщего внимания — стоит присылать нам на конкурс. Каждую неделю мы будем отбирать 3-4 лучших ролика и тратить немного денег на их платное продвижение для youtube-пользователей из соответствующего города. Так, чтобы весь город увидел, чем занимается штаб.

Статистика получилась к настоящему моменту такая:
— всего, в рамках своей проектной работы, за последние полтора месяца наши штабы записали и выпустили 155 видео (больше всех: Казань, 11 роликов);
— из них 47 роликов были достаточно качественными (по нашим весьма строгим критериям), и попали в «лонг-лист» нашей конкурсной программы (снова в лидерах Казань, 6 видео);
— и по итогам голосования жюри 29 видео получили такие «мини-гранты» на продвижение, обычно это 20-30 тысяч рублей (Тюмень вошла в число победителей недели трижды, Казань, Омск, Саратов, Тамбов, Уфа и Хабаровск по два раза).

Казалось бы, что дают 20 тысяч рублей на продвижение видео на YouTube? Удивительно много. Когда мы начинали полтора месяца тому назад, у нас получалась цена за просмотр около 70 копеек; сейчас, благодаря конкурсу, качество видео выросло, и один просмотр стоит нам уже 40 копеек. (Работает это так: человек из определенного города заходит на Youtube, и ему показывается реклама в виде пре-ролла перед тем видео, которое он собирался смотреть; мы платим только если человек кликнул и посмотрел более 30 секунд нашего видео — поэтому наша задача в том, чтобы сделать ролики максимально яркими и цепляющими с самого начала). То есть 20 тысяч рублей — это 50 тысяч просмотров (а увидят пре-ролл еще в несколько раз больше). Для регионального города средних размеров это означает, по сути, что просто все наше видео посмотрят.

Типичный эффект от рекламной кампании регионального видео

Разумеется, мы внимательно следим за эффективностью этих кампаний по продвижению видео: собираем обратную связь от штаба, отслеживаем показатели просмотров.

Пример отличных показателей: при длине ролика в 2 минуты 18 секунд, средний просмотр 1 минута 48; большая часть аудитории досматривает видео до конца

Обратную связь собираем объективно, не только восторженную, но и проблемную; анализируем и делаем выводы

Ну и, разумеется, этот пост не имел бы смысла, если бы я не показал вам несколько примеров самых крутых и забойных региональных видео. Из них видно и то, какими проектами занимаются штабы, и то, как они прокачались в создании убедительных и мощных роликов. Такие видео, когда их смотрят десятки тысяч людей, становятся важнейшими событиями политической жизни в своих регионах, привлекают к штабам очень много внимания, приводят новых волонтеров и сторонников, подписчиков на YouTube-канал и в соцсети.

Тамбов:

Омск (тут уже более 85 тысяч просмотров!):

Чебоксары:

Томск:

Калининград (это эксклюзив — победитель этой недели, мы только начнем через пару дней его продвижение):

И вторая серия от Тамбова про ЖКХ (тоже пойдет в рекламу на этой неделе только):

Такие дела. Работаем!

А вы не забывайте нас поддерживать. Из каких-то 2000 рублей мы умеем сделать 4000-5000 просмотров видео о работе регионального штаба в крупном городе, это охват местной официальной городской или областной газеты.

Пять лет назад, когда только создавался Фонд развития интернет-инициатив (ФРИИ), я написал широко известный в узких кругах пост с прогнозом перспектив этого путинского венчурного фонда. Вот таким был мой прогноз:

... если все это будет реализовано, [...] это будет [...] страшным ударом по отрасли как таковой. Те венчурные фонды, которые сейчас работают в этой очень молодой отрасли, столкнулся с нерыночной конкуренцией со стороны государственного гиганта (который при таких размерах автоматически окажется самым большим фондом в России), который в своей деятельности не руководствуется целями достижения прибыли. Стартапы будут брать легкие государственные деньги, которые будут раздаваться практически не глядя, [...] не получая с этими деньгами никакого опыта, менторства, необходимой опеки, проедать деньги и умирать. Профессиональным фондам, чтобы конкурировать с халявной раздачей, придется платить больше денег за меньшие доли (чтобы их предложение все же было привлекательным), что резко подорвет конкурентоспособность этих проектов на более поздних стадиях, поскольку крайне сложно будет привлекать в них дальнейшее финансирование по искусственно задранным оценкам. В итоге, существующие сейчас (и только встающие на ноги) отечественные фонды просто уйдут на другие рынки, и будут инвестировать в европейские и американские проекты [...]. И когда 6 миллиардов закончатся, [...] вместо венчурной экосистемы в России останется выжженная земля - ни фондов, ни проектов.

Вчера попалась на глаза статья с анализом итогов работы ФРИИ, по данным самого фонда: «Созданный по инициативе президента Фонд развития интернет-инициатив (ФРИИ) впервые раскрыл результаты своей пятилетней работы». Прекрасная возможность «сравнить план с фактом» и посмотреть, прав ли я был в своем прогнозе.

Забегая вперед: увы, был полностью прав. Ну, как мне кажется. Вам судить:

1. Никаких 400 инвестиций за три года, конечно, как я и писал, не получилось. Получилось 367 инвестиций за пять лет, то есть темп был в два раза медленнее плана. И это самая хорошая новость. Как мы увидим ниже, даже при таком количестве инвестиций (а более 70 сделок в год — это нереально быстрый темп) качество портфеля оказалось крайне низким; делали бы вдвое больше сделок в год — было бы еще хуже.

2. С финансовыми результатами деятельности, даже если верить статистике самого ФРИИ, все не очень хорошо. Вложения на 3.2 млрд рублей, оценка портфеля сейчас (по их данным) 4.4 млрд рублей, это 37% роста за пять лет. Банковский депозит дал бы значительно больший прирост за это же время.

3. Но даже заявленные 37% роста стоимости инвестиций — это большое лукавство. 3.2 млрд рублей — это чистые инвестиции в проекты. Но у ФРИИ помимо инвестиций были и административные расходы, и они были большими. ФРИИ тратит огромные деньги на зарплату, аренду офиса в Москве и представительство в регионах, свои мероприятия и прочее. Там действительно очень большая инфраструктура, но данных о затратах на ее содержание ФРИИ в своем отчете «почему-то» не приводит. Заглянем в «Контур-Фокус» — и увидим, что в 2014-16 годах (данных за 2017 год еще нет) ФРИИ тратил на свое содержание примерно 700 млн рублей в год (только на зарплаты сотрудников в 2016 году ушло 270 млн рублей):

С этим есть две большие проблемы. Во-первых, стандарт венчурной индустрии — это когда фонд ежегодно тратит на собственное содержание 2-3% от средств, переданных ему в управление. В случае с ФРИИ — это было бы 120-180 млн рублей в год (объем фонда — 6 млрд рублей). На самом же деле эффективные менеджеры из ФРИИ тратили в 4-6 раз больше. Во-вторых, это значит, что за 5 лет своего существования фонд потратил, видимо, примерно столько же, сколько проинвестировал — не менее 3 млрд рублей. И это сразу делает финансовые результаты прямо-таки плачевными. Оказывается, 6 млрд рублей, принесенных во ФРИИ анонимными инвесторами (за все пять лет ФРИИ так и не рассказал, откуда там деньги взялись; ну ОК, «из тумбочки») позволили создать портфель... стоимостью на 40% меньше (по данным самого ФРИИ). А сейчас, кстати, деньги у ФРИИ кончились, видимо, полностью, а ведь существующим портфелем надо еще как-то и на что-то управлять.

4. Не меньшее лукавство — стоимость портфеля. Весь отчет ФРИИ — это жонглирование цифрами и KPI, чтобы скрыть плачевное состояние дел. Во-первых, они каким-то образом делят закрывшиеся проекты на «списанные» и «недействующие», что довольно смешно (если портфельная компания не действует — такую инвестицию и положено списывать, в чем смысл показывать её как часть портфеля?). Во-вторых, значительную часть компаний ФРИИ обозначает восхитительным эвфемизмом «малый бизнес»: мол, ну да, не взлетел проект, но мы создали малый бизнес, тоже неплохо. Это вот прямо обман: свои пакеты в тех проектах, которые они называют «малым бизнесом», они оценивают в среднем менее, чем в 5 млн рублей каждый, при начальной средней инвестиции в 9 млн рублей на один проект; это не называется, конечно, «малым бизнесом», поскольку не является бизнесом — это провалившиеся стартапы, которые не списываются, видимо, только по той причине, чтобы не портить отчетность.

5. Еще один обман — в цифрах об экзитах. В целом ФРИИ тут прав — 5 лет не срок, для выходов еще довольно рано, но без маленьких махинаций не обошлось. В своем отчете они пишут «о 15 выходах на 40 млн рублей», самым успешным из которых «был VisionLabs, долю в котором продали в 28 раз дороже, чем купили». Купили за миллион, то есть продали за 28 миллионов. То есть на остальные 14 «выходов» приходится 12 млн рублей. То есть это не выходы, а распродажи оставшихся после закрывшихся стартапов компьютеров, маркерных досок и кофеварок, что-то в таком роде; то, что называется fire sale. Опять же, видимо начальство ставит какие-то KPI по «числу успешных выходов», и ребята как могут подгоняют статистику под ответ, в итоге довольно глупо и нелепо получается.

6. При всем при этом, ФРИИ есть чем гордиться. Для фонда, которому всего пять лет, один безусловно успешный выход (пусть и один-единственный), и 23 проекта-«звездочки» (по их классификации), которые, видимо, успешно летят (эти проекты они оценивают суммарно в 1.5 млрд рублей) — это серьезное достижение! Которое было бы куда серьезнее, если бы фонд не пылесосил с рынка все, что плохо лежит и не инвестировал бы во весь мусор подряд, не тратил бы по 700 млн в год на свое содержание и так далее. Если бы эти же 24 успешных проекта были бы 24-мя из 100 (а не из 370), вся картинка выглядела бы вполне прилично с точки зрения успешности инвестиционной деятельности.

7. Но, может быть, эти огромные затраты (не менее 6 млрд рублей потраченных ради создания портфеля, реальная оценка, которого, видимо, находится где-то в районе 2.5 млрд рублей (в проектах-«звездочках» и «претендентах»)) оправдываются тем, что за эти деньги была создана инфраструктура, которая двинула рынок вперед? Мощная экосистема ИТ-инноваций в России? Увы, дело обстоит в точности наоборот. Что, собственно, и доказывает отчет ФРИИ за пять лет.

8. ФРИИ — гигантский пылесос, вобравший в себя все кадры с рынка и все стартапы. Самая грустная цифра: на долю ФРИИ приходится почти половина всех венчурных сделок в России (еще более грустно, что они этим, видимо, реально гордятся!). С рынка ушли почти все бизнес-ангелы, почти все небольшие фонды — в точном соответствии с моим прогнозом пятилетней давности. Экосистема разрушена. Большинство внятных специалистов, кстати, тоже ушло во ФРИИ — там, на самом деле, очень толковая и профессиональная команда занимается образовательными программами и менторингом стартапов; неудивительно — если коммерческий венчурный фонд может себе позволить тратить на текущую деятельность 2-3% средств в управлении, то ФРИИ, как мы видели, тратит 10-12%; конечно они будут конкурентоспособны и на рынке труда! Парадокс: при всей моей нелюбви к ФРИИ, когда ко мне приходит внятный российский стартап и спрашивает, где искать инвестиции — я советую обращаться именно туда. А куда ж еще? Больше-то и некуда!

То есть то, что они считают своим главным достижением, и является, конечно, главной проблемой. В их финансовом результате нет ничего выдающегося (ну, точнее скажем, он провальный). Провалы, конечно, бывают и у частных венчурных фондов, и бывают очень даже часто. Это нормально. Но вот если представить себе мир, в котором ФРИИ бы не было — это был бы развивающийся рынок, на котором десятки частных фондов и бизнес-ангелов с разной специализацией бились бы за эти самые 20 стартапов-«звездочек»; каждый нашел бы самого подходящего (по профилю, опыту, индустрии, связям) инвестора, а каждый инвестор нашел бы самые подходящие проекты; цвели бы все цветы и развивалась бы экосистема. Ну а в 270 из 370 проектов, которые ценой неимоверных усилий ФРИИ где-то нашел никто бы ничего не проинвестировал, потому что и не надо было в них ни копейки инвестировать.

Но нет: пришло государство, всех с рынка прогнало, все ростки самодеятельности затоптало, кучу денег неэффективно потратило и теперь рассказывает нам, что так и хорошо. Венчурного рынка правда в России больше нет, ну да ладно.