Вот я читаю постановление об аресте, оно у меня на руках. "Признать Волкова Л.М. виновным в блаблабла и подвергнуть административному аресту сроком на 30 суток".

Видите здесь слово "железный ящик"? И я не вижу. А он есть!

Ездил вчера на очередной суд. Не в первый раз — и раньше всегда, что в Москве, что в Нижнем Новгороде, возили на легковой машине, на заднем сиденье (если я один), ну или в автозаке-ПАЗике (если несколько человек). А вчера подгоняют УАЗ "Патриот" и приветливо открывают мне багажник. И там — узкий металлический ящик, эцих без гвоздей с планеты Плюк.

А я когда в октябре в Москве сидел, мне попадалась большая статья в "Новой", про эти отсеки для перевозки арестованных — про нормативы площади, оставшиеся в наследие от Сталина и НКВД, и про то, что ЕСПЧ уже много раз признавал перевозку арестантов в них пыточными условиями содержания и компенсации присуждал — а российским властям плевать, и они продолжают эти ящики закупать. УАЗ "Патриот" выглядел новеньким.

Я подумал, что это будет даже интересно изучить на личном опыте.

Но всё же спрашиваю:

– А чё так, нормально же в машине ехали?

А они говорят:

– Извините, всё понимаем, но вот прямо специальное указание начальства.

Ну ясно: в прошлый раз в дороге мило беседовали с сотрудниками, начальству настучали по голове, велено было беседу прекратить.

Забрался я в багажник "Патриота" и мы поехали.

Ну что я хочу сказать по итогам эксперимента: в прекрасной России будущего мы все такие УАЗики утилизируем, оставим буквально несколько — в них будут ездить нынешние министр МВД, нынешний начальник ФСИН, ну и конструкторы-проектировщики этих ящиков.

У меня с собой было много листов А4, которые, как мы помним, имеют размер 297х210мм, поэтому я потратил время в пути на точные измерения габаритов ящика. Его ширина — 55см, высота — 120см, длина — тоже 120см. Напротив друг друга установлены два сиденья глубиной 35см и шириной 40см.

Главная проблема заключается в том, что человек моего роста (а рост у меня более-менее средний) не может сидеть вертикально, выпрямив спину. Голова не влезает. Ты можешь либо откинуться далеко назад (как я попытался схематически изобразить), либо, наоборот, согнуть голову к коленям. В первом случае твои ноги упираются в сиденье напротив, во втором — ты неизбежно ударяешься головой о потолок на каждом ухабе или лежачем полицейском. И при этом, не забывайте, отсек рассчитан на перевозку двух арестантов! Какую Камасутру они должны для этого исполнить — остаётся для меня загадкой.

Площадь пола отсека на двоих составляет 0.66 кв.м ("Новая" писала ровно об этом), объём — 0.8 куб.м. Минус вдающаяся сантиметров на пять внутри ящика рама обрешётки слухового окошка, четыре острых угла которой дают четыре возможности отлично удариться головой при торможении. Добавим к этому тот факт, что выхлопная труба "Патриота" находится, естественно, ровно под отсеком, создавая очень патриотичную атмосферу. Ремней безопасности, кстати, нет (не могу поверить, что это не нарушает ПДД). Про подушки безопасности можете догадаться сами.

Среди моего чтения в эти дни — "Тюремные досуги" В.Д. Набокова. Этот очерк, который профессор-криминалист, один из лидеров партии кадетов (и отец великого писателя) опубликовал по горячим следам своего трёхмесячного заключения в питерских "Крестах" летом 1908 года. Сидел за политику — вместе с десятками других депутатов первой Думы, подписавших "Выборгское воззвание".

В очерке Набокова много милых бытовых деталей (французские булки и молоко на завтрак, бифштексы на ужин, кипяток без ограничения — Набоков взял с собой в камеру складной резиновый таз большого размера и каждый вечер принимал в нём ванну), которые смешно сравнивать с бытом административно (даже не уголовно!) арестованного в 2017 году, но суть его очерка не в этих деталях. Как ученого его интересует практика — способна ли современная ему тюрьма кого-либо исправить, перевоспитать, предотвратить рецидивы. Набоков отвечает на этот вопрос однозначно отрицательно, и базирует своё мнение в первую очередь на эмоциональной стороне взаимоотношения арестанта и пенитенциарной системы.

Живо помню , как однажды во время прогулки произошла перебранка между надзирателем и арестантом. Последний что-то упомянул о своём праве. "Права?" — с оттенком глубокого презрения произнёс надзиратель. –Права у вас там, на воле, а здесь правов никаких нет". В этих немногих словах выразилась вся сущность отношений между заключёнными и ближайшим к ним персоналом администрации. Нечего и говорить, конечно, что каждый надзиратель тыкает всем уголовным арестантам...
(Набоков В.Д., "До и после Временного правительства", Symposium, СПБ, 2015, с.83)

Что изменилось в 2017 году в сравнении с 1908 годом? Разве лишь в худшую сторону..

А ведь именно об этом Набоков и пишет: наказанием является само по себе лишение свободы. Хамство и унижение, любые дополнительные притеснения не предусмотрены никакими приговорами, и уж точно не способствуют решению задач, которые, теоретически, стоят перед пенитенциарной системой.

А вовсе наоборот.

И думаю, хотя профессор Набоков был мужественным человеком, если бы он увидел арестантский ящик 2017 года на шасси УАЗ "Патриот", не обошлось бы без нюхательных солей.

***

Состояние здоровья общества вполне характеризуется тем уровнем, на котором в нём находятся самые проблемные его слои. В любой африканской стране, как и в любой европейской, есть очень богатые люди, и уровень жизни, который они могут себе обеспечить, вполне схож. А вот бедные люди в одном случаи умирают от голода (буквально), в другом — живут вполне достойно.

То же самое про инвалидов, про тяжело больных. И про арестантов, конечно же.

Страна, которая возит людей в железных ящиках никак не может быть великой, хоть три раза она победи в Сирии, хоть тридцать три.